Проект балет
15 марта в Михайловском театре в Петербурге состоится российская премьера трех одноактных балетов знаменитого испанского хореографа Начо Дуато, ставшего с 1 января этого года художественным руководителем балетной труппы. С НАЧО ДУАТО поговорила ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
— Из десятков ваших постановок для российского дебюта вы выбрали "Дуэнде" и "Without Words". Почему?
— Они наиболее близки артистам, которые всю жизнь танцевали классические балеты: там есть классические движения, которые танцовщики могут легко прочувствовать и исполнить. И еще на выбор повлияла музыка — Дебюсси и Шуберт. Здесь публика привыкла к традиционной музыке, и не стоило шокировать ее каким-нибудь Кейджем. Но эти готовые балеты дались артистам труднее, чем новый,— его мы вместе создавали, вместе разучивали. Все-таки танцовщикам очень полезно работать с хореографом, который ставит специально для них, так они могут сделать гораздо больше.
— Для новой постановки вы предпочли Арво Пярта.
— Как только я услышал хор Михайловского театра в "Иудейке", сразу понял, что в моем новом балете он обязательно должен участвовать. И на память пришел Арво Пярт с его хоровым "Nunc Dimittis". А потом я обнаружил в карманах сцены колокола и решил, что будет интересно сделать часть балета под колокольный звон. Но не церковный, совсем другой. Всего четыре минуты — их написал мой друг Давид Азагра. Это небольшой балет, но очень напряженный, очень насыщенный — зрителям нельзя будет расслабиться ни на минуту. Вот в декабре сделаю трехактную "Спящую красавицу" — там все будет спокойно, люди смогут перевести дух между главными сценами.
— Вы хотите переставить Петипа?
— А много ли осталось Петипа в "Спящей красавице", которую делает, например, Большой?
— Думаю, больше, чем в "Лебедином озере".
— Мы так думаем, но не знаем наверняка. Костюмы везде разные, мизансцены разные. Когда я смотрю "Спящую красавицу" — а я пересмотрел редакции разных театров,— те моменты, которые мне нравятся, принадлежат именно Петипа: па-де-де героев, танцы сказок в третьем акте. Я ведь только хочу стряхнуть пыль с этого спектакля. Поменять партию феи Карабосс — поставить ее на пуанты. Дать потанцевать королю и королеве. Художник у нас Анжелина Атлажик из Белграда. Все будет очень исторично, очень красиво — XVII век, начало XVIII.
— Вы перепрыгнули из Мадрида прямо в морозный Петербург. К чему вы себя готовили, что оказалось для вас неожиданным?
— Ну, я работаю с полудня до позднего вечера, так что в город почти не выхожу. Не то что мы живем на разных планетах, но, конечно, здесь все другое: короткий день, нужно надевать на себя много одежды, ходить, как гусь, по этому льду, которым покрыты улицы. И люди здесь холоднее, чем на юге. На репетициях артисты не подпускают меня близко, держат дистанцию...
— То есть не позволяют трогать себя руками?
— Да нет, эмоциональную дистанцию. Здесь к хореографу относятся с пиететом, уважают его. Мне, кстати, это нравится.
— Ваша бывшая труппа — Национальный театр танца Испании — приезжает к нам летом на гастроли, привозит ваши балеты. Вы как-то участвуете в подготовке этих гастролей?
— Нет, как уехал в июле, так с тех пор их не видел и, честно говоря, не хочу видеть. На гастролях в России они в последний раз станцуют мои балеты — с 11 июля права на них заканчиваются. В Эрмитаже, когда я ходил на открытие выставки Прадо поздороваться с королем и королевой, министр культуры сказала мне, что мечтает, чтобы в Испании осталось что-то из моего репертуара. Я ответил, что это невозможно. Когда они прекратили мой контракт, то, желая подсластить пилюлю, говорили, что им хотелось иметь более классический репертуар и более молодого хореографа. Будто мне 80 лет! Это просто предлог, они явно хотели от меня избавиться. И я сказал ей, что воспринимаю все это как личное оскорбление и что за два месяца работы здесь я почувствовал к себе больше уважения, чем за 20 лет работы на родине.
— А что король с королевой?
— Королева сказала, что знает, что ко мне не очень хорошо отнеслись, и спросила, как дела. Я сказал, что скучаю по Испании, но в апреле мне все равно придется туда приехать — здесь очень трудно получить разрешение на работу. И король тогда сказал господину Медведеву, что у меня проблемы с рабочей визой. Медведев кого-то позвал, тот куда-то позвонил, мне сказали обратиться туда-сюда, так что, возможно, у меня все-таки будет разрешение на работу.
— Вы будете брать в труппу Михайловского театра иностранцев, привычных к современному репертуару?
— Вы не поняли: нет разницы между классическим и современным танцовщиком. Есть разница между хорошим и плохим танцовщиком. Мне не нужны другие артисты, я люблю этих. И если им надо танцевать на пуантах, что ж, мой словарный запас расширится, будет более романтичным. А им современные балеты помогут раскрепоститься в классике. Мне очень нравится, когда публика хлопает мне как хореографу. Но еще больше нравится, когда я могу научить артиста тому, чего он не знает, раскрыть то, что в нем спрятано. Я занимаюсь хореографией не потому, что хочу стать лучшим хореографом в мире. Я занимаюсь этим потому, что ничего другого не умею делать.