С легкой ноги француженок, задранной в Moulin Rouge еще в 1889 году, кабаре распространилось по всему свету. Впрочем, подкидывать ноги в пене оборок, под которыми не было и намека на панталоны, а также разъезжаться на шпагаты, крутить колеса, большие пируэты и вращать коленными суставами задранных ног — то есть танцевать знаменитый канкан — в Париже начали гораздо раньше. Ведь первых своих звезд, увековеченных Анри Тулуз-Лотреком, совладелец Moulin Rouge Шарль Зидлер переманил из процветающего заведения под названием Elysee Montmartre. За счастьем заглянуть под юбки неподражаемых Ла Гулю и Жанны Авриль по прозвищу Динамит в новое кабаре метнулись законодатели мировых мод — от Оскара Уайльда до принца Уэльского. И Elysee Montmartre приказало долго жить.
С тех давних пор главный принцип выживания любого уважающего себя кабаре — это неустанный поиск фирменных изюмин, способных превратить ревю в нечто эксклюзивное и недосягаемое для конкурентов. Ставки на штучный талант остались в позапрошлом веке: прошли те времена, когда впечатлительный Тулуз-Лотрек готов был каждый вечер наслаждаться острым шармом своих героинь, ловя все новые ракурсы их длинноносых лиц, угловатых плеч и костлявых ног. Век двадцатый тяготел к массовости и зрелищности: артистов — так под сотню, зрителей — так под тысячу. Одним канканом такую орду не ублаготворишь, и тут на помощь пришел технический прогресс, поставляющий изобретателям визуальных услад самые передовые технические новинки. Почти полвека назад сдался даже исторический Moulin Rouge: на его сцене установили аквариум, в котором кувыркались обнаженные красотки.
Ну, а относительно молодые соперники Moulin Rouge — Lido, ставшее полноценным кабаре в 1946-м, и Crazy Horse, родившееся в 1951-м,— с самого начала были устроены как коммерческие предприятия, которые потребовали (и требуют) изрядных вложений, прежде чем начать приносить доход. В Lido изобрели знаменитую беспроигрышную формулу представления — "шоу + ужин" — и сделали ставку на умопомрачительную роскошь. Роскошными (и непременно одинаковыми) были отборные красавицы баскетбольного роста с километровыми ногами и обнаженной натуральной грудью. Роскошным было обмундирование этой непобедимой армии: гигантские, многосложные, сияющие стразами головные уборы, хвосты и крылья из исполинских перьев, колыхавшиеся, как листья пальм под ветром; высоченные каблуки, удлиняющие и без того бесконечные ноги контрактных тружениц буржуазного рая. Парад-дефиле потрясающего женского мяса в гарнире фантастических костюмов из серии "как одеть женщину, оставив ее обнаженной", стал фирменной фишкой Lido. И какие бы феерические аттракционы ни заполняли очередную программу — хоть поднебесные акробаты, хоть танцующие слоны, хоть летающие верблюды, хоть убиенные жены Синей Бороды,— неспешные шествия красавиц в перьях будут прослаивать их с непреложностью боя кремлевских курантов.
Кабаре Crazy Horse выстроило свою концепцию ровно наоборот. Тут стремились к элитарности во всем: от оформления до подбора кадров. В соответствии с этим принципом табун "бешеных лошадок" не может быть многочисленным. Зато каждая особь — жемчужина стойла, обладающая не только природной статью и грацией, но и навыками профессиональной гимнастки или танцовщицы (нагрянувшая в последнее десятилетие мода на классический балет заставила отбирать претенденток с классическим образованием). Участниц эротических забегов одевали-раздевали знаменитые кутюрье — от Карла Лагерфельда и Унгаро до Пако Рабана и Аззаро. Уверяют, что Сальвадор Дали придумал свой знаменитый диванчик в форме женских губ именно после посещения Crazy Horse: копия его пунцового канапе — фишка этого кабаре.
Визуальные эффекты и хореографические изыски программ Crazy Horse придумывают не какие-нибудь безымянные ремесленники, а довольно известные авторы — скажем, вполне авангардный хореограф Филипп Декуфле, прославившийся в массах постановкой открытия Олимпийских игр в Альбервилле. Вообще, современный танец, вернее, та его часть, которая вместо мучительных поисков самоидентификации старается наладить контакт со зрителями, давно занимается примерно тем же, чем "безумные лошадки". Театр теней, визуальные обманки, забавные игры с зеркалами, дробящими и множащими человеческое тело, кочуют из спектакля в спектакль, с континента на континент. А пару лет назад принесли "Золотую маску" проекту Дианы Вишневой "Красота в движении". К полному восторгу зрителей, в опусе ""F.L.O.W" (For Love of Women)" американца Мозеса Пендлтона прима-балерина Мариинского театра с помощью гигантского зеркала превращалась в прекрасную страдающую многоножку. Только одета была не в сбрую "бешеной лошадки".