Любовь в рифму

У писателя Фазиля Искандера и его жены Антонины Хлебниковой по случаю золотой свадьбы выходит совместный сборник стихов "Снег и виноград. О любви и не только". "Огонек" поговорил с авторами книги о любви и не только

Юлия Ларина

Идея выхода такой книжки могла возникнуть еще полвека назад: на момент знакомства со своей будущей женой Фазиль Искандер уже выпустил две книги стихов, и Антонина Хлебникова еще до знакомства с будущим мужем начала сочинять стихи. Но книжка "Снег и виноград. О любви и не только", где первая часть, "Формула розы",— его, а вторая, "Побеги души",— ее, выходит только сейчас. И это одно из трех событий, которые одним разом отметит на этой неделе Искандер. Два других: день рождения — 6 марта ему исполнилось 82 года и золотая свадьба (семейный праздник перенесли с августа из-за летних пожаров). Возможно, в скором времени появится еще один повод для празднования: есть идея организовать в Москве культурный центр Фазиля Искандера.

Обозреватель "Огонька" поговорила с писателем и его женой. Разговор с Фазилем Искандером оказался коротким по неожиданной причине.

Из интервью с Фазилем Искандером

— В связи с золотой свадьбой уместно вспомнить историю вашего знакомства. Насколько автобиографичен эпизод встречи с девушкой в Абхазии, описанный в "Созвездии Козлотура". Все было так?

— Наверное, так. Или почти так. Я давно не перечитывал, не помню.

Напомним писателю, а также читателям это описание: "Девушка была в обществе двух пожилых женщин. Они прошли по тротуару мимо нас. Я успел заметить нежный профиль и пышные золотистые волосы. Это была очень приятная девушка, только талия ее мне показалась слишком узкой. Что-то старинное, от корсетных времен... И вот я вижу — она стоит на маленьком причале для местных катеров. Наклонилась над барьером и смотрит в воду. На ней какая-то детская рубашонка и широченная юбка на недоразвитой талии. Про таких девушек у нас говорят: ножницами можно перерезать".

— Где была свадьба?

— Как-то неловко говорить о свадьбе.

— Хорошо, давайте поговорим о книжке. Что вы можете сказать о стихах жены?

— Для меня говорить о творчестве моей жены, заинтересовывать кого-то ее творческой жизнью — тоже довольно неудобное дело.

— По национальным традициям неудобно?

— Отчасти и по национальным. Нескромно.

— Но книжка-то выходит, и, значит, некоторая нескромность уже допущена.

— Издание книжки — инициатива наших друзей. И осуществила эту идею Лидия Графова.

— Но вы же не о себе будете говорить, а о другом человеке.

— О себе-то я как раз мог бы говорить.

Из интервью с Антониной Хлебниковой

— Фазиль Абдулович большую часть своей жизни прожил не в родной Абхазии, а в Москве. Следование национальным традициям менялось с годами?

— С возрастом оно стало более заметным. Хотя, конечно, я и раньше это наблюдала. Во время московских застолий кто-нибудь из его русских друзей-писателей начинал хвалить свою жену. Знаете, как поется в песне: "Как Иван женою выхваляется..."? Фазиль на людях никогда меня не хвалил. В молодости это меня немного ранило.

— А свадьба у вас проходила по абхазским традициям?

— Не совсем. По абхазским традициям свадьба — одно из самых больших торжеств в жизни. А Фазиль просто поставил свою семью в известность о том, что женился. Причем он даже впервые отправил на время свою маму отдыхать в горы. Когда мама вернулась из санатория, он рассказал ей, что расписался. И тогда там же, в Сухуми, в доме его сестры Гюли устроили застолье, где я и мои родители познакомились с его семьей (мамой, сестрой, братом и их семьями) и тремя его друзьями. Мои родители впервые видели сухумское застолье, на котором обычно говорят цветистые тосты. Стол вел брат Фазиля Фиридун, известный в городе тамада. Мой папа потом, в Москве, долго вспоминал начало кавказского тоста: "Этим прекрасным хрустальным бокалом..." Фазиль снял комнату у какой-то глухонемой гречанки. Там был отдельный вход: две стены разных домов без окон составляли двор, и у меня было ощущение лермонтовской "Тамани". Когда я пришла на следующий день после свадьбы к своим родителям, оказалось, у папы ночью от переживаний за меня случилось кровоизлияние в глаз. Старший брат папы говорил ему: "Что ты делаешь? Ты отдаешь дочь за человека, который, во-первых, старше нее, во-вторых, кавказец, а в-третьих, еще к тому же и поэт, то есть богемщик". Но зато в нашей семейной жизни богемная часть была смягчена. Мы слышали порой, как какой-нибудь известный писатель уезжал из дома, оставлял жену — живи, как хочешь. Для Фазиля это было невозможно.

У Фазиля Искандера и Антонины Хлебниковой разница в возрасте — почти одиннадцать лет. Она, как говорит, сразу приняла его руководящую роль, а потом уже преклонялась перед ним как перед поэтом и литератором. Антонина Михайловна очень любила литературу, но поступить в Литературный институт, рядом с которым жила, не решилась и стала экономистом. Работала в научно-исследовательском институте при Министерстве энергетики, потом редактором в экономических журналах. Их встреча в Сухуми описана и ею — в стихотворении "Сухумский берег. Ночь". В нем есть такие строчки: "И никак тут не устоять, / Если двое — стихи и прибой. / И уже наших рук не разъять, / И не страшно в прибой за тобой".

— Кто вас обучил традициям мужа?

— Мама Фазиля, Лели Хасановна, многое мне объяснила. Она плохо говорила по-русски, не была образованной, но была по-крестьянски мудрой. Помню, она меня поразила, когда сказала, что по абхазским традициям невестка не должна обращаться к свекрови напрямую, только через других людей: "Скажите ей" — и свекровь тоже говорит: "Скажите ей". Даже имя не называли. Потом моя мама беседовала с ней. И Лели объясняла: "У нас, если муж пришел домой пьяный и лег спать на пол, жена должна взять подушку и лечь рядом". Мама была возмущена. А мудрая Лели намеренно брала крайний случай и на нем учила, что можно, а чего нельзя. Лели также говорила маме: "У нас, у абхазов, тот, кто украл, меньше виноват, чем тот, у кого украли". "Как?" — поражалась мама. "А вот так,— продолжала Лели.— На том, кто украл,— один грех (перед человеком, у которого он украл). А тот, у кого украли, начинает думать на разных людей, и у него много грехов". Моя мама даже растерялась и выдохнула: "А правда". Фазиль раздваивался между городской семьей отца, аристократичной тетушкой Сусанной, любимым автором которой был Стендаль, и деревенской семьей матери.

Из интервью с Фазилем Искандером

— В вас помимо абхазской, течет еще персидская кровь. Искали ли вы родственников по линии отца?

— Нет. В Иране, кроме отца, никого не было. Мне сообщили, что отец умер. Узнали мы это каким-то частным путем.

Отец Фазиля Искандера, иранец, при Сталине был выслан в Иран. В стихотворении Искандера "На палубе" есть такие строчки: "Веки отца соколиные. / Глаз обжигает белком. / Помню усы его длинные, / Пахнущие вином". И дальше: "Моря ночного прохлада, / Доброй луны леденец. / С матерью вез нас куда-то / Мой невезучий отец".

— Ваш дед по отцу был владельцем кирпичного завода, и в Абхазии многие дома строились из его кирпичей. Можно сказать, из каких кирпичиков складывался ваш дом?

— Мой дом, если говорить мировоззренчески, построен не из кирпичиков деда по отцу, а из, если можно так сказать, кирпичиков деда по матери. Я приезжал к нему летом на каникулы. Настоящий крестьянин, со всеми особенностями крестьянского мышления, он повлиял на меня своей жизнью.

Из интервью с Антониной Хлебниковой

— Вы были первым читателем и первым критиком прозы Фазиля Искандера?

— Конечно. Он сразу понял, что я преданный литературе человек. У него в Сухуми среды не было. Он же русский писатель, и его хотели сделать переводчиком местных классиков. Прозу Фазиль начал писать, уже женившись. Он, конечно, высмеял это: жена появилась, Муза сбежала. Но состоялся он именно как большой прозаик.

— А мемуаров Фазиль Абдулович в последнее время не писал?

— Никогда не писал. Его спрашивали, почему не пишет, он сказал: "Все интересное, что было в моей жизни, я описал в своих произведениях". То есть хуже, чем писал, он писать не хочет.

— Вы сами не записывали ничего?

— Мне было неудобно. К тому же жизнь была своеобразная — он участвовал в разных политических акциях, еще до "Метрополя", подписывал письма протеста. Меня пугало, что я окажусь каким-то соглядатаем: посидела в компании его друзей, послушала разговоры, пришла домой и записала. Мне это претило.

— Фазиль Абдулович не советовался с вами перед тем, как подписать какое-то письмо?

— Он ни с кем не советовался. Он тяжел тем, что непредсказуем. Я даже однажды стихотворение посвятила этому: "О, как непредсказуем милый мой, / Когда ждешь "да", / Ответит он отказом, / А то на все вдруг согласится разом..." И так далее. Он закрытый человек.

Несколько лет назад Фазиль Искандер совершил поступок, который со стороны тоже может показаться результатом его непредсказуемости, но это другая история. Искандер принял православие. Поэт Тамара Жирмунская (кстати, написавшая предисловие к их совместной книге) в свое время познакомила семью Искандеров с отцом Александром Менем. Фазиль Искандер и Александр Мень вели богословские беседы, и, по ощущению Антонины Михайловны, писатель был уже в шаге от того, чтобы креститься у отца Александра. И вдруг Меня убивают. Крестился Фазиль Искандер только спустя десяток лет после его гибели. Но сына Фазиля Абдуловича и Антонины Михайловны успел крестить Мень.

— Ваш сын Александр пишет рассказы. Он пошел по пути отца?

— Нет, сын окончил факультет журналистики, но не захотел работать по специальности и стал, по словам отца, "юным финансистом". А рассказы он действительно пишет и года три-четыре назад наконец доверился отцу и дал почитать написанное. Я помню, когда я первый раз показала Фазилю свои стихи, я вся извелась. Это было лет через десять после нашего знакомства, дочка уже в школу ходила. Фазиль не пришел в восторг, но принял и даже что-то подсказал. Для меня было большой честью, что он приложил руку к моим стихам, я даже черновички с его исправлениями до сих пор храню. Сын показал ему рассказы, уже написав их пять или шесть. У Фазиля была удивительная реакция. Он сказал: "Сукин сын, он же ничего в жизни не читал, почему он так хорошо пишет?" (По сравнению с тем, сколько читали мы, поколение сына, конечно, мало читает.) Я сказала Фазилю: "А потому что он твой сын". При этом у Саши нет ни малейшего подражания отцу — такое впечатление, что он его даже не читал.

Из интервью с Фазилем Искандером

— О детях вам удобно говорить? Книжка оформлена рисунками вашей дочери Марины, которые она сделала, когда еще была маленькой...

— Дочь и сейчас рисует, хотя по образованию филолог. Недавно мне картину подарила. Я как-то записал фразу: "Я так туп к живописи, что воспринимаю только великие картины".

— Ваш сын пишет рассказы...

— Он довольно способный, пишет грамотно, культурно для начинающего писателя. Что будет дальше, не знаю.

Разница в возрасте у двух детей Искандеров — двадцать лет. Когда 1983 году родился желанный сын, первое, что сделал Фазиль Абдулович,— вызвал строителей, и те возвели дополнительную стену, которая отделила кабинет писателя от остальной части квартиры. Дверь в новой стене была обита, как входная. При всей любви к семье Искандеру необходимо было отделиться, чтобы работать. И семья относилась к этому с пониманием, видя, как Фазиль Абдулович каждое свое произведение собственноручно перепечатывает по четыре-пять раз, причем с каждым разом увеличивая объем. Даже печатная машинка не выдерживала — у нее отлетали клавиши. При этом Искандеру надо было, чтобы "я был один, но где-то за стенкой шуршала моя семья". Такое положение и домашние считали благом. По словам Антонины Михайловны, Искандер, когда работал, как тигр, бегал по диагонали кабинета, накручивая себя.

— Раз о жене говорить неудобно, давайте попробуем о женщинах вообще. Антонина Михайловна считает, что у вас архаичные представления о женщине.

— Основа женской поэтичности — робость. Женщина должна преувеличенно бояться за своих близких, особенно детей, должна преувеличенно бояться темноты, крыс, грозы, плохих снов, плохих предчувствий. Это возбуждает в мужчине влечение к ней, мужество, чувство ответственности. У мужей смелых женщин всегда растерянные лица. Причина — нарушен баланс природы, хотя они этого могут до конца жизни не понимать. Беда стране, где слишком много смелых и к тому же зарабатывающих больше мужей женщин.