Роскошь редкостей

За произведения кантатно-ораториального жанра, не говоря уже о духовной музыке, Михаил Плетнев берется не то чтобы часто, но выбор в таких случаях делает, как правило, нетривиальный. Это благодаря ему, например, за несколько последних лет мы слышали и неожиданный бетховенский раритет, ораторию "Христос на Масличной горе", и "Иоанна Дамаскина" Танеева, и, совсем уже недавно, симфонию "Куллерво" Яна Сибелиуса, где слова "Калевалы" распеты в партиях хора и солистов.

"Немецкий реквием" Брамса, который прозвучит теперь, к малоизвестным опусам не отнесешь. Собрат самых часто исполняемых реквиемов конца XVIII-XIX веков (Моцарт, Берлиоз, Верди) в смысле своей популярности, брамсовский шедевр при этом, строго говоря, и не реквием вовсе — если под реквиемом иметь в виду не просто что-то проникновенно-заупокойное, а музыку на тексты из формуляра мессы по усопшим. Текст для своего "Немецкого реквиема" Брамс сформировал сам: в подобранных им цитатах из лютеровского перевода Библии не говорится ни о "дне гнева", ни о страхе перед грозным Судией, ни об ужасах преисподней. Впрочем, этот хотя и набожный, но волюнтаризм нисколько не помешал композитору почтительно обращаться со старыми традициями в самой музыке: это мятежный "Реквием" Верди называли "его самой прекрасной оперой", а вот в "Немецком реквиеме" проникновенную романтическую лирику медитации о "последних вещах" перебивают где суровая хоральная мелодика, где генделевские фуги.

Пример неординарного отношения к музыкальной фактуре "Немецкого реквиема" в свое время демонстрировал Теодор Курентзис, у которого Брамс казался прочитанным именно через барокко, "штурм унд дранг" и классицизм. А пример поразительно чуткого и внимательного отношения к хоровому тексту "Реквиема" на последнем Пасхальном фестивале показал хор Шведского радио, исполнявший это произведение вместе с Валерием Гергиевым и его оркестром. Но, зная манеру Михаила Плетнева и памятуя его прошлые опыты в ораториальном жанре, приходится констатировать, что в случае этого исполнения (где наряду с Российским национальным оркестром будет принимать участие камерный хор Владимира Минина) ожидания чрезвычайно высоки. Тем более что в качестве бонуса можно будет оценить пару солистов из уже зарекомендовавшей себя когорты Молодежной оперной программы Большого театра, сопрано Венеру Гимадиеву и баритона Константина Шушакова.

Брамс работал над своим "Реквиемом" долго, добрых двенадцать лет, и если последним из повлиявших на него при этом событий была смерть матери, то в самом начале работы он находился под впечатлением от смерти Роберта Шумана. Шумановская музыка в программе этого концерта тоже обещана, причем уже из разряда несомненных редкостей — фрагменты из единственной оперы Шумана, "Геновева". Эту оперу на либретто самого композитора, использовавшего средневековую легенду о Женевьеве Брабантской, преследует что-то вроде фатума: и премьера ее была неуспешной, и до сих пор ее исполняют до обидного мало. Хотя уважаемых ценителей у нее было предостаточно и, собственно, никто не может сказать о ней ничего особенно уничижительного, кроме разве что упрека в драматургической слабости, который впервые прозвучал еще из уст Вагнера. По нашим условиям хотя бы фрагментарная презентация этой музыки в многое обещающем исполнении — почти что роскошь: в России эту оперу ставили только единожды, в театре Санкт-Петербургской консерватории.

Концертный зал им. Чайковского, 28 февраля, 19.00