В России испанский режиссер с красивым именем Алекс де ла Иглесиа почти не известен. Слышали о нем разве что преданные поклонники Дэвида Линча: в 1997 году Иглесиа снял в США что-то вроде вольного продолжения линчевских "Диких сердцем" под названием "Пердита Дуранго" (там же, кстати, была первая англоязычная роль Хавьера Бардема). В прошлом году Иглесиа получил в Венеции за свой последний фильм режиссерскую награду — "Серебряного льва", и, как следствие, "Печальная баллада для трубы" добралась до российского проката.
Во время гражданской войны в Испании отряд республиканцев врывается в цирк и в срочном порядке вербует всех взрослых мужчин для участия в боевых действиях. Главному клоуну достается мачете, которым он в ближайшие пять минут, не переодеваясь, изрубит десятка два франкистов. Тем не менее Франко приходит к власти, и храбрый клоун оказывается в лагере — на последнем свидании он говорит своему сыну Хавьеру, что тот никогда не сможет стать веселым клоуном, но из него получится клоун грустный. Отец изрекает нечто в духе того, что в пережитой Хавьером боли содержится росток будущей мести, и с этого момента юноша начинает будто бы вбирать в себя все возможное унижение, копя силы для ответного удара. Через много лет выросший в пухлого трогательного очкарика Хавьер устраивается на вакансию грустного клоуна в бродячий цирк, которым руководит веселый клоун, пьяница и подонок Серхио, постоянно избивающий красавицу-гимнастку Наталию. Хавьер влюбляется в нее и вступает в сумасбродную борьбу со своим начальником. Постепенно противостояние двух мужчин в смешных одеждах приобретает все более фантасмагорический оттенок, затягивает в себя чуть ли не всю Испанию, а главный герой претерпевает удивительную трансформацию: из интеллигентного застенчивого юноши в полубезумное чудовище с почти борис-карлоффским отчаянием на лице.
"Печальную балладу" очень хочется сравнивать, она напрашивается на это своим непрерывным не то чтобы цитированием, а чудесно наглым, нарочито неверным использованием очевидных приемов. Тут и Чаплин, и Феллини, и голливудские хорроры 1940-х, и чего только нет. Фильм Иглесии больше всего похож, пожалуй, на блоковский "Балаганчик", переписанный Лоркой и поставленный Робертом Родригесом. Это, конечно же, фильм мечты — имея в виду не качество, а специальную категорию фильмов, в которых так много всего, что они почти не могут быть сняты. Такие картины обычно не получаются (так раз за разом проваливается тот же Родригес, снимающий исключительно в таком формате). Но в "Печальной балладе" эта бредовая мешанина вдруг работает, происходит чудо, как в настоящем цирке: фокус, противоречащий правилам физики, удается, и на неотработанные небрежности обмана почти не обращаешь внимания — без них не получилось бы.
Дело тут, кажется, вот в чем: для режиссера, главный герой которого — разъяренный изуродованный клоун, бегающий в одежде епископа с двумя автоматами,— Иглесиа обладает удивительным чувством такта. Он никогда не настаивает ни на шутках, ни на ужасах (они обычно сходятся в одной точке, вроде рассказанной мимоходом истории о дрессировщике и слонихе, которая настолько ревновала его ко всем женщинам, что села на дрессировщикову жену). Смешное и жуткое у Иглесии — всегда невзначай, как в житейски-чудовищной ироничной испанской песенке, вроде заглавной печальной баллады для трубы. И в этой небрежности несусветные вещи, происходящие на экране во второй половине фильма (по сравнению с ними клоун с мачете — цветочки), кажутся вполне закономерными.
Конечно, "Печальная баллада для трубы" — фильм не идеальный, местами слишком уж аляповатый, иногда затянутый. Но в нем точно наберется минут 15-20 настолько виртуозных, что ради них хочется сразу же пересмотреть его еще раз.
В прокате с 24 февраля