Выставка современное искусство
В Государственном центре современного искусства открылась выставка "Визуальные партитуры", посвященная 65-летию композитора Владимира Мартынова. Юбиляр вместе с коллегами-композиторами и коллегами-художниками выступил в любимом жанре визуально-акустических инсталляций. Смотрела и слушала АННА ТОЛСТОВА.
В центре зала внутри белого куба, образованного бумажными экранами, на которые проецировались майбриджевские фотографии для зоопраксископа, стояло старенькое пианино — виновник торжества исполнил на нем очередной "бриколаж". Соединив тем самым истоки минимализма, пионером которого почитают фотографа-физиолога Эдварда Майбриджа, с позитивистской маниакальностью разложившего движение человека и животного на последовательные стадии и не случайно ставшего главным героем одной оперы Филипа Гласса, и его теперешний финал. Чудо длилось всего несколько минут и больше не повторится — не попавшим на вернисаж остается вслушиваться в видео и инсталляции. Вглядываться в волны прибоя из видео "Веберн", меняющие цвет согласно учениям Гете, живописцев-романтиков и, может быть, Шенберга. Вчитываться в ритмы конкретной поэзии из аудиовизуального опуса "Войн@ и мир". Любоваться узорами нот и текста в листах мартыновских партитур, развешанных рядком, словно бесконечные дневники концептуалистки Ханне Дарбовен. И гадать, почему "Литания Пресвятой Деве Марии" стала частью поп-артовской мозаики-пазла из CD, сделанной художником Николаем Штоком.
Большой зал ГЦСИ, несомненно, самое подходящее в Москве пространство для празднования юбилея Владимира Мартынова. Композитора-расстириги, заявившего, что высоколобый музыкальный авангард зашел в тупик, с середины 1970-х искавшего выход из этого тупика в роке, фольклоре, аутентизме, минимализме, григорианском хорале и знаменном распеве и в итоге провозгласившего, что время композиторов прошло. Как и время культурной гегемонии европейской цивилизации с ее фронтальным зрением камеры-обскуры и прямолинейной картезианской логикой, поставившей публику в галерее перед картиной, выстроенной по законам прямой перспективы, загнавшей ее в театральную ложу и усадившей в филармонические кресла — внимать гениальным откровениям, льющимся со сцены. Проклиная музыкальный цех за консерватизм, Владимир Мартынов давно призывал коллег учиться у современного театра, сбежавшего из сценической коробки, и у современного искусства, свергнувшего тиранию картины в раме. Отчего стал своим в кругу московских концептуалистов, художников и поэтов, с которыми много работал.
Куратором юбилейного проекта выступил Виталий Пацюков, давний друг и поклонник композитора, ответственный за все визуально-акустические эксперименты ГЦСИ. Правда, на этой выставке начинаешь сомневаться в абсолютной правоте юбиляра — в том смысле, что он, кажется, недооценил "своих" и переоценил "чужих". Во всяком случае, Сергей Загний, сочиняющий музыку по законам какой-то кабалистической геометрии "магических звезд", или Павел Карманов, инсталлировавший свою трехчастную "Innerlichkeit" внутрь слайд-шоу из фотографий некоего иеромонаха Дамиана, в ходе интернет-переписки с которым и была написала пьеса, выглядят куда большими радикалам в части мультимедийности и стирания всяческих границ, чем представители клана художников. Большинство из них, похоже, готовы лишь бесконечно спекулировать на музыкально-математические темы в геометрической абстракции и дизайнерских инсталляциях, как это делают в ГЦСИ Александр Панкин и Сергей Катран. Но и среди деятелей визуального искусства здесь попадаются те, кто к звуку, по крайней мере в видео, подходят концептуально. Так, например, саундтрек "Пира Тримальхиона" группы "АЕС+Ф" составлен Павлом Кармановым из фрагментов сочинений Моцарта и Бетховена, чья музыка в контексте этого фильма-катастрофы выступает символом элитарного потребления, словно бы подтверждая мысли о судьбе классики столь любимого Владимиром Мартыновым социолога музыки Теодора Адорно. И хотя время композиторов прошло, "Визуальные партитуры" убеждают, что время аранжировщиков, диджеев и звуковых дизайнеров — не самая страшная эпоха.