Петербургский Центральный военно-морской музей показывает художников-маринистов. Выставка называется "Айвазовскому вослед...".
Несмотря на троеточие в названии выставки, которое намекает, что вереница последователей, поклонников и эпигонов Айвазовского простирается до наших дней, далее уводя в бесконечность, Военно-морской музей представил только современников мэтра. Моря много. Желтоватое, свинцовое, черное, фиолетовое, лазурное. Спокойное, бурное, чуть подернутое рябью, кипящее под винтами кораблей, обрушивающееся волнами на берег. Северное, южное, днем, ночью, в тумане, на закате. Маленькое — из акварельного альбома гвардейского экипажа. Большое — хватает на целый вид из окна. К концу первого же зала начинает натурально укачивать.
Во-первых, конечно, сами маринисты писали — не гуляли. Позволяя сегодня музею совершенно запросто записывать в аннотации сногсшибательные заявления вроде: "За свою недолгую жизнь создал около 3000 работ". Хотя, и правда, удивляться нечему: против 6 тыс. опусов Айвазовского 3 тыс.— это мало. Во-вторых, дело было поставлено на широкую ногу. Маринисты не просто вольно внимали ветрам вдохновенья, а служили по специальности в Морском ведомстве. Выезжали на места. Отчитывались о проделанной работе. Писали живописные репортажи. Получали жалованье. Выходили в чины.
Зачем им самим это было надо, понятно: ведомственная броня надежно защищала от всяких неприятностей, которые сулили неверные творческие вьюги. Но и само ведомство не оставалось внакладе. Вот, например, художник Николай Гриценко запротоколировал в красках прибытие дружественной французской эскадры в Кронштадт (1893). Это только на первый взгляд работа мариниста бессмысленна — фотограф, конечно, справился с фиксацией события куда лучше. Быстро, эффективно, в разных позах, никаких претензий по части портретного сходства. И услугами фотографий маринисты, кстати, охотно пользовались: выписывая всякие медные корабельные мелочи, полагаться на собственную память было опасно. Но зато какое море потом пририсовывали! Каким солнцем заливали пространство! Как раздували паруса и заставляли играть вымпелы на императорской яхте! А что эти вымпелы на фотографии? Серенькие тряпочки.
Универсальность метода поразительна. Помимо художников, Морское ведомство держало в штате и скульпторов. Во главе, между прочим, с известным Микешиным. Их творения сторожат лестницу, ведущую к выставочным залам. Огромные носовые фигуры, снятые с кораблей, нависают над посетителями весьма устрашающе. Не какие-нибудь Горгоны или Посейдоны — исторические лица, адмиралы и полководцы. То есть вопрос сходства никак нельзя игнорировать, поэтому лица, одежда, аксессуары выполнены в достоверной реалистической манере. Но героико-романтический момент, конечно, самый главный. Все изображены могучими богатырями, косая сажень в плечах, грудь колесом. Нижняя часть туловища у реалистических воителей непринужденно переходит в русалочий завиток, органично сливающийся с носовой частью корабля. Настоящий русский адмирал неразрывно связан с флотом.
ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА, Санкт-Петербург