Один из наиболее авторитетных в мире экспертов по безопасности, директор израильского Института по борьбе с терроризмом Боаз Ганор объяснил корреспонденту “Ъ” ЕЛЕНЕ ЧЕРНЕНКО, что пошло не так в аэропорту Домодедово.
— Каким образом Израилю удалось за последние годы добиться столь существенного снижения количества терактов?
— Отвечая на этот вопрос, надо учитывать два важных фактора — мотивацию террористов и их операционные возможности, то есть, с одной стороны, наличие людей, имеющих желание произвести теракт, с другой — наличие у них возможностей осуществить его. Усилия ведомств по борьбе с терроризмом должны быть направлены на снижение и того и другого. Израилю это удалось.
Операционные возможности террористов были существенно ограничены благодаря усовершенствованию работы спецслужб — агентурная работа ведется сегодня на гораздо более высоком уровне, чем в прошлом. Это ключевой фактор успешной борьбы с терроризмом. Усовершенствование работы спецслужб позволило улучшить операционные возможности других силовых структур, а главное — преодолеть межведомственную разобщенность. Спецслужбы, правоохранительные органы и военные ведомства страны научились работать рука об руку и сильно выиграли от этого.
С другой стороны, необходимо отметить, что у палестинцев во многом пропало желание проводить террористические атаки. Лидеры "Фатха" поняли, что насилие контрпродуктивно. И даже "Хамас" пересматривает свою тактику, стремясь к международной поддержке и легитимности. Однако это временно, и не исключено, что в будущем они вернутся к старым привычкам.
— В России сейчас много говорят о том, что важнее — спецслужбы, рамки и металлоискатели или работа с населением. А в Израиле как считают?
— Все эти факторы важны! Когда мы говорим о предупреждении теракта, мы подразумеваем несколько кругов возможных мер. В первом и самом главном — спецслужбы. Без них вы слепы. Гораздо легче организовать теракт, чем предотвратить его. У террориста бесконечное количество потенциальных целей, по которым он может ударить. И у вас никогда не будет достаточно денег и людских ресурсов, чтобы защитить все эти цели.
Эффективная работа спецслужб позволяет сузить фокус на защите определенной цели или группе целей. Если у вас есть хотя бы примерные сведения о планах террористов, предотвратить их гораздо легче. Первый круг — это наличие достоверных, актуальных и фактически интимных сведений о террористах и их планах, добытых агентурной сетью.
Второй круг — это спецподразделения, отвечающие за оперативные меры. Если говорить о террористах-смертниках, то, как только он или она выходит на улицу и направляется к цели, предотвратить трагедию уже почти невозможно. Потому что, даже если вам удастся узнать маршрут смертника и расставить сотрудников правоохранительных органов по пути его следования, он просто взорвет себя раньше, в любом другом людном месте, а значит, все равно будут жертвы.
Израиль в таких случаях всегда использует проактивные меры, и я полагаю, что любое государство должно поступать также. Уничтожать террористов-смертников надо до того, как их отправляют на исполнение миссии. Я говорю о целенаправленном уничтожении (targeted killing). Если разведка добыла сведения о планирующемся теракте, силовики должны любой ценой предупредить его до того, как смертник отправится к цели.
Третий круг — это меры безопасности. Если первые два провалились, и у вас нет информации о планах террористов, и вам, соответственно, никак их не предотвратить, остается надеяться лишь на этот последний "спасательный" круг.
Когда мы говорим о мерах безопасности, то имеем в виду технику и человеческие ресурсы. Техника важна, но не менее, а часто даже более важны люди, которые ею управляют. Это должны быть профессионалы своего дела. И они должны быть все время начеку, даже если много лет работают в месте, где вроде бы ничего и не происходит.
Нельзя также недооценивать обычных людей, действия которых не раз помогали предотвращать теракты в Израиле в последние годы. У нас даже детей учат быть бдительными. Они знают, что делать, если увидят бесхозную сумку или любой другой подозрительный предмет.
— Это все "круги" или есть еще какие-либо?
— Еще есть международное сотрудничество, и оно тоже крайне важно. Терроризм давно перестал быть локальным явлением. Даже локальные организации имеют международные связи. События после 9 сентября 2001 года доказывают, что контртеррористические меры могут быть эффективными, только если налажено межведомственное взаимодействие внутри той или иной страны, а также сотрудничество на международном уровне. Без обмена информацией и международной поддержки бороться с терроризмом уже почти невозможно.
Террористы, осуществляющие теракты в российских городах, могут быть родом из Чечни или Дагестана, но у них почти наверняка есть связь с глобальной сетью джихада (global Jihadi network) и поддержка извне.
Думаю, что именно усовершенствование международного сотрудничества по борьбе с терроризмом во многом объясняет, почему в США и Европе давно не было крупных терактов. Однако здесь еще есть над чем работать, и система далека от совершенства.
— А Россия достаточно вовлечена в международные усилия по борьбе с терроризмом?
— Она вообще могла бы возглавить их, если бы выработала более четкую позицию относительно самого понятия "терроризм". Когда дело касается самой России, то у нее никаких сомнений не возникает, но когда речь идет о других государствах, позиция Москвы часто неоднозначна. Россия ведь не признает "Хамас" террористической организацией.
Я считаю, что вещи надо называть своими именами. Если какая-то группа людей убивает невинных людей ради привлечения внимания к себе или своим целям, то какими благими ни были бы эти цели, это все равно терроризм.
— Перейдем к теракту в Домодедово. Существует мнение, что система безопасности израильских аэропортов больше направлена на работу с людьми, чем на их багаж, так ли это?
— Нет, она охватывает и то и другое, но думаю, что не будет преувеличением сказать, что Израиль довел до самого высокого в мире уровня работу по выявлению смертников. У ведомств, ответственных за охрану аэропортов, большой набор специальных техник и методов, позволяющих охватить контролем практически каждого человека, прибывающего в аэропорт. И я не говорю об этническом профайлинге — террористом может быть и европеец, и араб, и еврей. Однако эти меры могут помочь предотвратить теракт лишь в стерильной зоне аэропорта или на борту самолета.
— Но в Домодедово взрыв произошел до стерильной зоны…
— Да, но, насколько мне известно, ваши спецслужбы имели сведения о готовящемся теракте. Раз смертнику удалось достичь цели, то, возможно, информация была неполной или недостоверной. Не справились со своей задачей и силовые структуры, которые должны были уничтожить террориста до того, как он отправится на миссию. Этот человек вообще не должен был попасть в Москву и уж точно не должен был достичь аэропорта! Это был еще один провал.
Следующий провал произошел в Домодедово. Ведь охрана аэропорта не должна начинаться со стерильной зоны или паспортного контроля. Она должна начинаться еще за его забором. Там должны быть охранники. Далее блокпосты, которые проверяют с помощью спецтехники каждое транспортное средство, заезжающее на территорию аэропорта. Следующий контроль — на всех входах в здание. Проверять надо каждого, с помощью новейшей техники это можно делать достаточно быстро. И так далее, вплоть до стерильной зоны и самолета…
В этом смысле в Домодедово, к сожалению, случился провал на всех этапах, они отказали один за другим.
— И что теперь делать?
— Тот факт, что не сработал ни один из кругов, означает, что работа во всех этих сферах должна быть усовершенствована. Российские спецслужбы, как мне кажется, в целом достаточно профессиональны. Надо понять, что пошло не так.