На этой неделе в Большом театре выступит балет Парижской оперы. В главном гастрольном событии сезона участвуют постановки, проверенные временем.
По части оперных спектаклей Большой театр и Парижская опера жестами дружелюбия уже обменялись, хотя жесты получились не совсем равнозначные. Большой в 2008 году открывал сезон в Palais Garnier (Дворце Гарнье) своим "Евгением Онегиным" в постановке Дмитрия Чернякова, а в обмен получил право сыграть (в концертном варианте) мировую премьеру оперы Филиппа Фенелона "Вишневый сад", что и произошло минувшей осенью. Теперь черед балета. Московская труппа последний раз ездила во Францию в 2007-м и снова поедет ближе к концу сезона, а балет Парижской оперы последний раз выступал в столице двадцать лет назад. Несмотря на это никакого радикального "новья" от теперешних гастролей ждать не стоит: парижане будут показывать в Большом классику ХХ века, явно рассчитывая на то, что имена Мориса Бежара, Ролана Пети и Сержа Лифаря гарантированно соберут балетоманов самого широкого круга.
Из трех балетов, которые покажут на этой неделе, "Арлезианка" Ролана Пети — самый молодой для самой Opera de Paris, в репертуаре которой "Арлезианка" появилась только в 1997 году. Но сам спектакль куда старше. Пети поставил его в 1974-м, когда работал в Марселе, создав и возглавив при местной опере автономную балетную труппу. От Марселя, в сущности, недалеко до Арля, где Альфонс Доде поселил героиню своей самой знаменитой пьесы — "прекрасную арлезианку, всю в бархате и кружевах", незадавшаяся любовь к которой довела юношу-крестьянина до самоубийства. Это не первый и не последний случай, когда Ролан Пети обращался к изящной словесности, достаточно вспомнить хотя бы его "Нотр-Дам" или вдохновленный "Поисками утраченного времени" балет "Пруст, или Перебои сердца". Но в случае "Арлезианки" у балетмейстера на руках сразу был и готовый музыкальный материал — музыка, которую к этой пьесе написал Жорж Бизе. Ну а декорации вдохновлены пейзажами Ван Гога, увлеченно писавшего в последние годы жизни арльские окрестности.
Второй балет, "Болеро" Мориса Бежара, московские балетные старожилы знают не понаслышке — в первую очередь благодаря Майе Плисецкой, которая станцевала в нем на сцене Большого еще в 1978 году, на своем юбилейном вечере. Бог знает, каким образом ей удалось заставить бдительное руководство согласиться на показ балета Бежара, одно имя которого пугало советских чиновников от культуры, полагавших, что "Бежар — это либо секс, либо религия". Секса в "Болеро", пожалуй, в каком-то смысле больше, нежели религии, хотя сам Равель, сочиняя эту музыку, представлял себе нечто индустриально-заводское. Но даже при не самом разнузданном воображении звучащее в ней нарастающее напряжение, разрешающееся экстатическим финалом, легко истолковать на самый плотской лад. Декадентская femme fatale Ида Рубинштейн, в далеком 1928-м впервые вынесшая "Болеро" на балетную сцену, изображала под эту музыку испанскую танцовщицу, которая пляшет в таверне на столе, окруженном толпой возбужденных мачо. Самое интересное, что Бежар, ни в какой местный колорит не вдававшийся, в своем балете сохранил и стол, и окружающую его толпу. Но только у него главная партия и кордебалет изображают, соответственно, Мелодию и Аккомпанемент, и Мелодию за тридцать лет существования балета с равным успехом танцевали как женщины, так и мужчины, и именно мужскую версию балета парижская труппа покажет теперь в Москве.
"Сюита в белом" Сержа Лифаря от плотских страстей и подавно далека: это вереница танцев, поставленных по классическим канонам, в которой никакого сюжета в общепринятом понимании нет. Но есть неоклассицистская гармоничность, отточенность, стройность и ясное торжество геометрии, причем все, от общего баланса масс на сцене до рисунка отдельных па, проработано с такой утонченностью, что зрелище не назовешь иначе как завораживающим. О связях с Россией самого Лифаря, сделавшего этот спектакль в 1943-м, пускаться в разъяснения не имеет смысла, однако стоит напомнить, что и его "Сюита" в России не в новинку: Парижская опера показывала ее в Большом аж в 1958 году, то есть именно тогда, когда главные театры Москвы и Парижа обменялись гастролями в самый первый раз.