Бобслей
Завтра в Винтерберге (Германия) стартует шестой этап Кубка мира по бобслею и скелетону, на котором его участники-европейцы разыграют медали очередного чемпионата континента. Двукратный призер Олимпийских игр в Турине и Ванкувере, трехкратный чемпион Европы 36-летний пилот АЛЕКСАНДР ЗУБКОВ рассказал корреспонденту “Ъ” ВАЛЕРИИ МИРОНОВОЙ о причинах своего решения вернуться в спорт, о плане создать первый в России профессиональный бобслейный клуб и бороться за медали на всех турнирах вплоть до Олимпиады 2014 года в Сочи.
— Каковы ваши амбиции в постолимпийском сезоне? Ведь ваш знаменитый немецкий конкурент Андре Ланге свою блистательную спортивную карьеру после Олимпиады в Ванкувере закончил…
— В сезоне два ответственных старта, и на обоих, что касается амбиций, мы, естественно, снова поборемся за медали. Надеемся, это реально. Но сложно. Потому что оба чемпионата — Европы и мира — проводятся в Германии, где бобслей очень популярен, и немцы вновь выставят три очень сильных состава. Ланге ушел, но легче от этого нам не стало. В национальном первенстве Германии стартовали 26 бобов-двоек и 13 четверок. Уму непостижимо! Для сравнения, у нас в стране максимум шесть-семь более или менее конкурентоспособных пилотов. И если, допустим, из строя вывести меня, не подтянув при этом второй состав, который также будет дергать немцев, как говорится, за ниточки, побеждать им будет намного проще. А здесь я со своими разгоняющими, а также пилоты Александр Касьянов и Алексей Горлачев будем сражаться в первую очередь с немецкими экипажами Томаса Флоршютца, Мануэля Махаты и Карла Ангерера.
— А как вас можно вывести из строя?
— Есть способы. Например, на жеребьевке. Это очень интересная игра со своими, скажем так, нюансами. Если немцы будут стартовать первыми, а я со своими ребятами — десятыми, то можно, допустим, сильно "сыграть" льдом.
— Вторым нашим экипажем вы считаете, видимо, состав Александра Касьянова? Ведь именно его четверка после пяти кубковых этапов идет на пятом месте и даже опережает вашу.
— Сегодня — да. Позже, думаю, подтянется и молодой наш пилот Никита Захаров. Вот тогда и посмотрим, кто из них сработает более грамотно и справится с психологическим настроем на гонки. Толк, признаться, вижу в обоих.
— На четырех предновогодних этапах Кубка мира вы в двойке очень успешно выступали с разгоняющим Дмитрием Труненковым, однако постоянно говорили о том, что, как только в расположении команды появится Алексей Воевода, вновь станете гоняться исключительно с ним. Почему?
— Просто именно с Алексеем мы очень долго рука об руку выходили на самые ответственные старты и неизменно доказывали свое превосходство. До нового года ему дали возможность в соревнованиях не участвовать, а готовиться к главным стартам сезона дома, в Сочи. Он присоединился к команде 9 января, после чего на пятом этапе в Иглсе наша двойка стала второй, и сейчас мы лидируем в общем кубковом зачете.
— Труненкову разве не обидно?
— С Дмитрием и я, и Леша в очень хороших отношениях. Он адекватно реагирует на ситуацию и акцент делает исключительно на выступлении в четверке. А вот Воевода хотя и пробовал себя здесь в четверке, стартовать в ней, скорее всего, не будет.
— Вас устраивает роль наставника молодежи, другими словами, играющего тренера, которую вам всячески сейчас навязывают извне?
— "Играющий тренер" — словосочетание для меня, признаюсь, неприятное. Или ты тренер, или — спортсмен. Третьего не дано. А молодежь пусть смотрит, ради бога. Есть вопросы, в которых тренерский состав некомпетентен. Например, в методике подготовки пилотов. Так что в этом аспекте я по возможности помогаю, например, Саше Касьянову. Мы с ним частенько обсуждаем детали прохождения трасс, и он уже доказал, что может показывать высокие результаты.
— Почему Алексей Воевода уже несколько лет пропускает минимум полсезона?
— Какие бы причины Леша ни выдвигал, оправдывая свое отсутствие в команде, начиная с будущего сезона они уже приниматься не будут. Дело в том, что между мной и новым президентом нашей федерации Георгием Беджамовым достигнута договоренность о введении в отечественном бобслее клубной системы — по типу немецкой. И ее модель мы с моими разгоняющими — Дмитрием Труненковым, Филиппом Егоровым, Николаем Хренковым, а также тренером Семеном Макаровым и еще несколькими специалистами уже начали применять. Таким образом, моя давнишняя мечта о собственном клубе начала обретать реальные очертания. В следующем сезоне мы сами определим, как, когда и на каких трассах лучше готовиться, в каких гостиницах жить, с кем сотрудничать и на какой технике выступать. И за результаты, естественно, ответим сами. К команде присоединимся тогда, когда того потребует конкретная ситуация, а существовать клуб будет до Олимпиады в Сочи на средства из бюджета федерации. Был бы на Играх результат, а там, как говорится, посмотрим. А что касается Леши, думаю, те медали, которые мы с ним вместе заработали, его авторитет тоже подняли — как у него дома, в Краснодарском крае, так и в стране.
— Вы чувствуете свой ветеранский по спортивным меркам возраст?
— 36 лет — возраст для бобслея вполне нормальный. Олимпийский чемпион 2002 года немец Кристофер Ланген в прошлом году в 41 год еще катался. Ушел только тогда, когда врачи запретили. Он перед Олимпиадой упал, получил травму головы, после чего стало резко садиться зрение. Хотел вернуться, но, увы. Сейчас тренирует. Наконец-то после бесконечных передряг с прежним руководством у меня все хорошо и все устраивает. Сегодня и я, и ребята, которые вместе со мной ушли после Олимпиады, а вернулись только после происшедших в отечественном бобслее перемен, получаем удовольствие от стартов и просто от процесса подготовки.
— Какова была реакция коллег на ваше возвращение?
— Прежнее руководство всем кому не лень внушало, что Зубков — материал, уже отработанный. А перед сезоном, к которому я, проработав несколько месяцев министром спорта Иркутской области, готовился по укороченной программе, кто-то даже злобствовал: дескать, вы его руки-то к пилотской ручке привяжите, чтобы не оторвался. А то, не дай бог, разгоняющие сильно пробегут… Им невдомек, что десять лет, прожитых мной в бобслее, за пару месяцев не растеряешь. Кое-кому из прежних тренеров факт моего возвращения был крайне неприятен. Ведь не только меня, но и Сашу Касьянова эти люди угрожали сгноить, когда Зубкова в команде не будет.
— С новым главным тренером Олегом Соколовым вы сработались?
— С ним можно сотрудничать. Олег выслушивает наши мнения, мы обсуждаем все до малейшего нюанса. Когда человек идет на контакт и все видят, что у него есть поддержка с нашей стороны,— это идеальная рабочая ситуация.
— Сейчас вы даже выглядите иначе, чем год-два назад. За версту видать, что собой и окружающим миром человек доволен полностью…
— Так, как сейчас, я чувствовал себя в 2006 году перед Олимпиадой в Турине. В начале того сезона тоже были небольшие передряги, но потом все утряслось. Мы сели, переговорили и поняли, что, если потянем в разные стороны, как лебедь, рак и щука, будет плохо всем. А последние годы, когда отношения с руководством достигли точки кипения, мы с ребятами, сжав зубы, просто терпели. Потому что шли к одной цели и не имели права все поломать перед Олимпиадой. Мы понимали, что до Ванкувера ничего изменить не удастся, поэтому решили так: если после Олимпиады руководство остается, то мы уходим, а если меняется и нас пригласят обратно, то свою спортивную карьеру продолжим с удовольствием.
— Выходит, ваш уход в министры был своего рода блефом?
— Ни в коем случае. Я принял это предложение потому, что на дворе уже был июль—август, а изменений в федерации по-прежнему не происходило. Хотя все вокруг меня и заверяли о скорой смене руководства. Так или иначе, но два месяца я министром спорта Иркутской области отработал. И даже начал серьезные преобразования. Но в конце сентября Никиту Музырю на посту президента Федерации бобслея и скелетона России сменил зампред совета директоров Внешпромбанка Георгий Беджамов. Вскоре губернатору Иркутской области Дмитрию Мезенцеву пришло письмо от президента ОКР Александра Жукова и министра спорта РФ Виталия Мутко, в котором они просили дать мне возможность вернуться в спорт.
— Вы вернулись не раздумывая?
— Решился только после месячных переговоров, на которые я летал в Москву и на которых обсуждались все условия нашего возвращения. Практически все было сделано, а что не сделано, доделывается сейчас. Мы не выставляли каких-то заоблачных требований. Главное, о чем просили нового президента, так это выстроить в федерации нормальные человеческие отношения, подписать со спортсменами контракты и избавить нас от прежней практики манипулирования со стороны тренерского состава сборной. Особо оговаривалось возвращение в команду тренера Семена Макарова, который помог нам завоевать первое олимпийское серебро в Турине в четверке, а позже был отстранен от работы. Ну и наконец было принято решение о замене прежнего тренерского состава.
— Выходит, Зубков сам себе условия создал?
— Я так не думаю. В данном случае я, как всегда, представлял на переговорах с руководством интересы всех других спортсменов. Вопросы, которые задавали ребята, доносил до тренерского совета, а тот уже принимал решения.
— На каких машинах вы выступите на чемпионате Европы?
— На олимпийской, сделанной в Германии двойке Wimmer и на четверке австрийского производства Wallner — правда, не на той, на которой мы перевернулись в Ванкувере. Меня часто спрашивают, почему мы не отказались выступать на австрийской технике после падения? Но в спорте любая техника может выйти из строя. Особенно на такой сложной трассе, как в Ванкувере. Вопрос не в том, что техника виновата, а в том, что пришла она к нам очень поздно. Мы не успели довести боб до ума, чтобы он не дал сбой и позволил нам достойно выступить на Играх. После Олимпиады боб-четверку отправили на ремонт в Австрию, в конце декабря она прибыла в Москву. Но из-за проблем на таможне, с которой по идее должен взаимодействовать центр спортивной подготовки министерства спорта, мы не можем получить его до сих пор и вынуждены выступать на новом бобе-дублере. Новые двойки для нас сейчас собираются также на фирме Wallner, потому что нам кажется логичным полностью уйти на одну систему управления, а не переключаться с одной на другую. Самые большие сложности возникают, когда переходишь именно с двойки на четверку.
— Что-то подсказывает, что после Олимпиады в Сочи на чиновничью работу вы не вернетесь…
— Главное, чтобы здоровья до Сочи хватило и результаты хорошие были. И если эксперимент с клубом Зубкова окажется успешным, естественно, мне и моей жене Татьяне, которая наряду с обязанностями моего личного тренера будет параллельно выполнять менеджерские функции в клубе, интересно будет его развивать.
— Вы уже знаете, какая трасса будет в олимпийском Сочи?
— С проектом ознакомился. На трассе нет кольца, зато есть отдельные очень сложные участки, проектная скорость на которых 150 км/ч. Для сравнения, проектная скорость ванкуверской, самой быстрой в мире трассы, была заложена в районе 130–135 км/ч. Но когда мы с Алексеем Воеводой приехали ее тестировать, то без разгона промчались в двойке со скоростью 142 км/ч. Это значит, что если проектная скорость трассы в Сочи — 150 км/ч, то на практике бобы полетят намного быстрее — 155, а то и все 160 км/ч. Разве это мыслимо для пилотов среднего уровня, каких в мире большинство? Проектировщики обещают изменить уклоны, отчего должна уменьшиться и скорость.