Хозяйка снежной горы

Вы, конечно, слышали, что в Петербурге льдом, упавшим с крыши, убило 6-летнего мальчика. Возможно, вы слышали, что с крыш падали и рабочие, их чистившие (один — насмерть). Настроения в Питере такие: "Матвиенко — вон из губернаторов!" И эти настроения меня пугают не меньше числа жертв

Дмитрий Губин

Я живу в Петербурге, в Москву приезжая лишь на работу, и не понаслышке знаю, что город управляется в позднеленинградском стиле: для отчета, начальства и галочки. Моя квартира выходит на трассу, к которой ФСО добавляет приставку "спец": по ней несутся с гиком и свистом, как псовая охота Анны Иоанновны, кортежи начальников. Однако вторую подряд зиму из-за неубранного снега в нашем неспецпереулке можно сломать ногу (и ломали), а из-за нескинутого снега квартиру в прошлом году затопило (как затопило множество квартир на последних этажах, включая квартиру моей тещи и квартиру Путина,— догадайтесь, какая из них была тут же отремонтирована за счет городского бюджета?).

Вторую зиму выйти хотя бы в магазин — русская рулетка: на тротуарах лед и завалы, а над тротуарами — исполинские сосульки. Это поджидает жертву смерть, уже забравшая 6-летнего Ваню (и попытавшаяся забрать еще полтора десятка детей за первые две недели нового года. Дети в больницах). Поэтому я предпочитаю идти по дороге, где можно погибнуть благороднее: под колесами. Именно так, под колесами снегоуборочной машины (вместо тротуара был сугроб), погибла месяц назад 89-летняя блокадница Ирина Ганелина, кардиолог из Покровской больницы, мама моего друга, историка и телеведущего Льва Лурье (это он основал в Петербурге классическую — с латынью и греческим языками — гимназию). И в этой же переполненной "зимними" пострадавшими больнице несколько дней ждал очереди на операцию — как в войну после боя — сломавший на гололеде ногу режиссер Стас Пылев, с которым я когда-то начинал работать на телевидении. А в палате с ним лежал коллега того самого снегоуборщика, который задавил Ирину Ганелину. Такие дела.

Я — бешусь, но мало что могу поделать. Я не могу даже спросить губернатора Валентину Матвиенко, почему в Хельсинки точно такая же, как и в Питере, зима не убивает людей, а в Питере — убивает. Валентина Матвиенко не снисходит до прямых эфиров и ответов на прямые вопросы. Максимум, на что можно рассчитывать,— это на распространяемые пресс-службой (то есть написанные, скорее всего, той же службой) губернаторские обращения, рассказывающие, что за 130 лет метеонаблюдений никогда еще зимы в Петербурге не были столь снежными и что на снегоуборке ежечасно занято 3 тысячи единиц техники и что из города ежедневно вывозится по 200 тысяч кубометров снега. А еще Валентина Матвиенко в прошлом году призывала уничтожать сосульки лазерами, в этом — вооружиться лопатами бизнесменов и автовладельцев, которые обязаны чистить снег в радиусе трех метров от автомобиля (прочих граждан она призвала сидеть после снегопадов дома).

Я не думаю, что пресс-служба докладывала своей начальнице, что думают о ее идеях те люди, с которыми общаюсь я: от "бомбил" на "жигулях" до филологов, уверенно владеющих бесценной лексикой. Вероятно, Валентина Матвиенко думает, что лопаты растут на деревьях сами.

Ведь Валентина Матвиенко — это такая опустившаяся на золотое дно подводная лодка, посматривающая на Петербург через перископ с бронированным стеклом. Она проносится по расчищенным (для нее) и зачищенным (от народа) улицам на лимузине с мигалкой. Ее ножкам, ее сапожкам не гулять под сосульками. Она ведь не мэр Борис Джонсон, которого можно встретить в лондонском метро. И не мэр Бертран Деланоэ, раскатывающий по Парижу на велосипеде. Она — барыня. Выше — царь.

Пока по городу можно было ходить, пока дети не гибли, на барыню лишь ворчали. Но сейчас уже не ворчат, а кричат.

Когда перед Новым годом в своем ЖЖ я разместил текст, посвященный ситуации в Питере, на меня свалились сосульками 700 комментариев (обычно в среднем приходит штук 20). Среди этих семи сотен я обнаружил лишь один по отношению к Валентине Матвиенко нейтральный. Прочие комментаторы относились к губернаторше скорее как к начальнице, которой город дан не в управление, а в окормление. Для меня такая солидарность — невероятное исключение: обычно половина тех, кто пишет мне, со мной не соглашаются. Тут же консенсус. Антиматвиенковское перемирие.

Такая нелюбовь — следствие многих причин, не только смертей от сосулек. В Петербурге, например, сняли перед самой зимой асфальт и перекрыли движение примерно на 25 улицах и проспектах. Пробки — чудовищные, мат — до небес. Перед Новым годом я был на Большой Конюшенной, выходящей прямо на Невский. Метель. Асфальт взломан. Ни проходу, ни проезду, и все вперемежку: гастарбайтеры, кладущие в снег плитку, автомобили и люди. Вдоль домов — ямища. Через ямищу — мостки. На мостках — дама в норковой шубке и охраннике. Мостки шатаются. За дамой, в развороченном песке,— полузаляпанный грязью "роллс-ройс" (не верите?-- госномер 776). Над "роллс-ройсом" навис ковш экскаватора.

Босх мог бы с натуры в таком городе писать "Страшный суд". Асфальт на снег здесь за 307 лет наблюдений — не помню, чтобы когда укладывали.

Зачем же кладут? Матвиенко, повторяю, до ответов на такие вопросы не снисходит, а потому по умолчанию принимаются все самые невероятные слухи. Вон, сын Матвиенко за годы петербургского правления мамы превратился в долларового мультимиллионера (а газета "Деловой Петербург" подсчитала, что и в миллиардера), и потому саму Валентину Матвиенко вследствие этого зовут еще "губерматерью" (интересно, много ли раз брал в руки за эту зиму лопату, подавая прочим бизнесменам пример, ее сын?).

То есть причины массовой и все нарастающей нелюбви к губернаторше объяснимы: у нас тут дерьмо и сосульки, а она там с охраной и мигалкой гоняет!

Но нарастание чувств меня начинает пугать. Даже когда до откровенной ненависти не доходит, а доходит просто до призывов уйти в отставку, как призвал губернаторшу уйти актер Михаил Трухин из "Ментов", а затем поддержали другие, от Алексея Девотченко до Лизы Боярской. Даже когда с юридически корректным требованием в прокуратуру проверить работу Матвиенко обращается депутат Оксана Дмитриева. Даже когда обычный человек просто ставит подпись за отставку Матвиенко (а сегодня на сайте "Яблока" http://piter-bez-matvienko.ru/ требуют ее отставки почти 24 тысячи человек. Кстати, сайт действует с апреля, но до декабря подписей было собрано едва ли тысяча).

Меня все это, повторяю, пугает (хотя я тоже подписывался), потому что за этими призывами стоит не только боль (пусть искренняя), но и желание отомстить персонифицированной в Валентине Матвиенко бессовестной вертикали. Но вовсе не вера в то, что отставка Матвиенко поможет сделать Петербург чистым, безопасным и ухоженным.

Мою сегодняшнюю позицию мало кто понимает, но попробую объяснить. Мне кажется, бессмысленно рассчитывать на отставку губернаторов, если их выборность уничтожена: ну, снимут этих — придут другие, и будут так же точно барствовать, гонять с мигалкой и отрабатывать доверие царя, а на прочих будут плевать, поскольку от них не зависят. Кроме того, боюсь, выборность еще не означает эффективности. Петербург, если честно, всегда был грязен и пылен: что при невыборном Гидаспове, что при выборных Яковлеве и Собчаке. Мне вообще кажется, что демократия и порядок (равно как автократия и порядок) между собой в иных отношениях, чем прямая зависимость. При диктаторе Гитлере в Германии был порядок и строились дороги, но ведь и после диктатора Гитлера были и строились. При автократе Лукашенко в Минске чистота, ну, так и при демократе Шушкевиче была чистота.

Меня пугает, что у нас ненависть, вылившаяся в практическое действие, оборачивается бунтом и приводит не к чистым улицам, а к побитым стеклам.

Вот почему, с моей точки зрения, требовать скинуть питерскую градоначальницу — более или менее бессмысленно. А вот заставить ее слушать то, что о ней говорят, и требовать равняться на Париж, Лондон и Хельсинки, и перенимать технологии, и ходить по городу ножками, и не давать ей спокойно жить — это можно и нужно делать.

Потому что и нынешний русский царь, и нынешние поставленные царем по вотчинам назначенцы — они никакие не внешние захватчики, а самые что ни на есть дети народа. Мальчик из питерской коммуналки. Девочка из бедной семьи в Шепетовке. Они могли бы стать героями русской "Золушки", подавая пример прочим мальчикам и девочкам, как вознаграждаются рано или поздно усилие, терпение, справедливость, прилежание. Но вместо этого они крутят в России другой сюжет — не то "Тараканища", не то "Сказки о рыбаке и рыбке" (там, обратите внимание, довольно схож финал).

Так что беру назад свои слова про отставку. Лозунгом момента должно быть не "Матвиенко — вон!", а "Матвиенко — на улицу!".

Пусть походит, посмотрит. И как люди перебегают разрытые проспекты. И как скользят на гололеде (господи, уж казалось бы — тут нужны не выборы и не лазеры, а всего ведро песка!). И как сотрудниц жилконтор заставляют подписывать акты, что все во вверенных им домах и дворах прекрасно.

Так что обращайтесь, Валентина Ивановна, помогу. У меня среди комментариев в ЖЖ много материала поднакопилось. Или давайте погуляем по городу: руку, в отличие от сердца, я могу предложить. Вы мне расскажете, зачем рядом со мной снесли все киоски, так что за "Огоньком" надо ездить через Неву, а я вам покажу хитрую тропинку, как пройти к метро, чтобы не навернуться.

Потому что если все однажды навернется всерьез, то навернемся мы все. И накроемся при этом медным тазом или разбитым корытом — разница невелика.

Поговорите-ка вон для начала с Лужковым.