Дети увлечены изучением букв, слов и предложений. Они им теперь нравятся. Буквы им видятся везде. Приходя теперь в ресторан, они высказывают недовольство, если стол сервирован меньше чем пятью приборами. Идеально — восемь. Федя выкладывает из приборов на столе: "А", "М", "Х", "К". Из десертных вилок и ложек получаются идеальные перекладины. А если нет ножа для рыбы, то получится очень неуклюжая "Ж". Кольца для салфеток нужны лишь для того, чтобы получились "Ф" и "В". Они, конечно, считают, что это — их собственные буквы. Из приборов, сервированных на две детские персоны, можно составить все знакомые слова. Правда, детям теперь приходится каждый раз договариваться с официантами, которые, приняв заказ, стараются убрать со стола лишние ложки и вилки.
— Ну, пожалуйста, оставьте! Я не буду ничего есть, если вы уберете приборы,— Варя уже давно пробовала разные аргументы и теперь знает, что этим она убивает всех зайцев, хотя бы потому, что еще одной заинтересованной стороной в этих отношениях с официантами становлюсь я.
Приборы, конечно, остаются на столах. Вскоре они складываются в буквы, потом — в слова. И сервировать еду становится совершенно негде.
— Мама, пойдем отсюда, мы уже не хотим есть.
Я оплачиваю счет за учебные пособия по грамматике.
Есть дома теперь не интересно. Исключение — заказать на дом пиццу, которая доставляется в коробке, на ней всегда — большие буквы. Их интересно рассматривать и пытаться прочитать. На такой коробке Варя прочла свое первое слово:
— Папа.
Стремительное поедание букв и смыслов споткнулось о знаки препинания.
— Мам, а что это? — стоя в пробке, Варя рассматривала рекламный щит, где было мало букв и много — знаков.
— Знаки препинания. Они помогают обнаруживать в тексте смысл, раскрывают эмоциональный подтекст...
Это объяснение для нее было слишком скучным, и она не дала мне договорить.
— А почему этот знак похож на горбатую старушку? — мы продолжали стоять в пробке, и Варе ничего не оставалось, кроме как рассматривать щит с отсутствующими буквами.
— Это — вопросительный знак.
— Какой? — она не расслышала.
— Отвратительный,— Федя опередил мой ответ.— Когда тебе что-то не нравится в словах, ты ставишь отвратительный знак. Он еще противнее, чем горбатая старушка. Да, мам?
Этот ответ удовлетворил Варю в значительно большей степени, чем мой пересказ википедии.
После чего в отношения детей, как в логические связки между словами, вмешались знаки. В основном, препинания. Раньше они играли друг с другом, ссорились и мирились, обнимались, дрались. А теперь повсюду расставляли знаки.
— Вот тебе восклицательный знак! — говорила Варя, восторженно глядя на сконструированный Федей самолет.
— Я не отдам тебе фотоаппарат. Точка.— Федя, который был всегда очень сговорчивым мальчиком, обнаружил в знаках препинания недостающие ему элементы настойчивости, твердости, защиты.
Варя осваивала знаки препинания со свойственной ей креативностью.
— Ты знаешь, мама, я бы обрадовалась новым игрушкам. Двоеточие. Костюму прекрасной Синдереллы, серебристым каблукам, пластилиновому мороженому. Многоточие.
Я промолчала. Меня подкупала хитрость этой девочки, но подкупать дочь мне совсем не хотелось.
— Мам, послушай, а может, там надо было поставить тире? Ну, перед Синдереллой. Или все-таки двоеточие? Что лучше?
— Дорогая, даже если там поставить три восклицательных знака, мы не сможем купить все это. Твоя комната переполнена игрушками настолько, что тебе скоро будет негде спать. И Феде, кстати, тоже.
— Это какой-то отвратительный знак,— в комнату вошел Федя.— Варь, ты ставь в том предложении его, не ошибешься. Потом — многоточие. И тогда маме будет над чем подумать.
Это — точка?