Описывая события 11 декабря на Манежной, комментаторы чаще всего используют словосочетание "футбольные фанаты" для обозначения одной из сторон конфликта, но едва ли такое обозначение можно считать корректным. Волнения на Манежной выглядят как знаменитый эксперимент кинорежиссера Льва Кулешова. Сто лет назад Кулешов придумал такую игру с киномонтажом: в кадре появлялся аппетитный кусок жареного мяса, потом его сменяло крупным планом лицо актера Ивана Мозжухина — и все опрошенные зрители говорили, что у Мозжухина буквально на лице написано чувство голода. Во втором эпизоде лицо Мозжухина сменяло изображение маленького перепуганного ребенка, и зрители говорили, что у Мозжухина лицо маньяка, который, если его не остановить, обязательно причинит ребенку какое-нибудь зло. Зрители не знали самого главного: и в склейке с мясом, и в склейке с ребенком Кулешов использовал один и тот же кадр с Мозжухиным. Одно и то же изображение в зависимости от контекста казалось зрителям то просто голодным человеком, то опасным маньяком. Мозжухин был ни при чем — зрители сами домысливали за него его желания и мотивации. Дело было не в Мозжухине, а в фантазии людей, которые на него смотрели.
Толпа на Манежной — такой же Мозжухин. Одно и то же выражение его лица может показаться как оскалом фашизма "в стране, победившей фашизм", так и лицом гражданского сопротивления против "этнической преступности". Как и во времена немого кино, люди видят только то, что сами хотят увидеть, основываясь на собственных представлениях о мире и на собственных стереотипах. Это, вероятно, относится не только к обывателям, но и к милиции, и к городским властям, и к Кремлю, и даже к оппозиции. "Другая Россия" призывала участников драк на Манежной выйти 31 декабря на Триумфальную, потому что видела в них опасную для власти оппозиционную силу. Милиция и мэрия, допустившие события на Манежной, видели в этой толпе "социально близких" — по крайней мере менее враждебных и опасных, чем митингующие на Триумфальной или на "Дне гнева". Кремль, устами Владислава Суркова обвинивший либеральную оппозицию в таком же, как на Манежной, "жлобстве" и пообещавший остановить "дедов Хасанов", тоже видит в собравшейся у Манежа толпе что-то интересное и важное. В зависимости от стереотипов кому-то кажется, что этой толпой можно манипулировать, кому-то — что ее стоит бояться, кто-то даже искренне ею восхищается. Самой же толпе, как когда-то актеру Мозжухину, наплевать на то, что о ней думают. Что бы кому ни казалось, эта толпа уже играет свою роль в российской политике. Определяет содержание речей и действия властей, задает общественное настроение на весь предвыборный, между прочим, год. С начальником ГУВД Москвы Владимиром Колокольцевым на Манежной спорил человек в маске, и популярна шутка, согласно которой под маской скрывал свое лицо сам Владимир Путин. Проблема в том, что эту маску никто никогда не снимет, и кто под ней — Путин, Гитлер или безымянный провокатор — мы поймем только тогда, когда уже станет слишком поздно.