Про "Титаник" написано, сказано, спето и показано столько, что для того, чтобы сочинить что-то новое, нужна либо недюжинная отвага, либо отчаянная наглость. Открывшаяся в Лондоне, в комплексе зданий стадиона O2, выставка сделана, похоже, по второму рецепту.
При входе на нее вы можете получить на руки билет с именем одного из 1316 пассажиров "Титаника", а на выходе вас ожидает известие, выжил ли тот, чье имя выпало вам в этой макабрической лотерее. Если учесть, что погибшими значатся 1504 из 2207 человек, бывших на борту, считая команду, шанс на символическую гибель достаточно высок. Плюс загадочная темнота и тусклое свечение ящиков-витрин с вытащенными из морских глубин сомнительной сохранности артефактами. Плюс всевозможные виды заросших водорослями, обтянутых тиной, занесенных илом и песком останков то ли великого корабля, то ли мифического чудовища. Плюс большой мертвый колокол, отзвонивший ночью 15 апреля 1912 года свою главную поминальную молитву. Не слишком оптимистично. Но чтобы вас и вовсе пробрал мороз по коже, кураторы-весельчаки придумали огромную модель айсберга, от которого тянет таким натуральным могильным холодом, что никаких дополнительных комментариев уже не требуется.
Весь этот экспозиционный триллер, конечно же, не о том "Титанике", роскошь которого воспевается до сих пор. Да, там были бальные залы и специальные дорожки для выгула собак, неприлично огромные каюты первого класса и знаменитая лестница, достойная парадного холла какого-нибудь замка или фешенебельного отеля. Да, это был подлинный гимн победившему всех и вся ар-деко и тогдашним технологиям комфорта. Но тщательно восстановленные интерьеры, как бы ни были они хороши в оригинале, здесь всего лишь муляжи. Фарфор для пассажиров первого класса, разумеется, значительно наряднее, чем выставлявшийся на столы в третьем классе, но все-таки это просто дорогой ширпотреб. Палубные шезлонги из красного дерева — явление незаурядное, но куда им до золотых унитазов современных нуворишей. Блеск и славу "Титанику" создали прежде всего размер, размах, дым, пар, скорость, громкие имена первых пассажиров и взятые ими на борт бриллианты.
Впрочем, настоящей легендой знаменитый лайнер, безусловно, сделала его гибель. И именно о тщете всего сущего рассказывает эта выставка тем, кто наивно пришел любоваться остатками былой роскоши. Это ведь как с археологическими находками — отчищенное золото, драгоценные камни и тонкость обработки, конечно, способны впечатлить, но только изрядная доля исторического воображения поможет выстроить перед посетителем археологического музея картины подлинного величия погибших культур. "Титаник" со всеми поднятыми со дна моря артефактами, картами, схемами и воспоминаниями и оказывается той самой погибшей цивилизацией — легендарной, обросшей кучей конспирологических теорий добровольных историков-фанатов, где каждая подлинная ложка-вилка наделяется чуть ли не сакральным смыслом, а впечатанные в песок десятки белоснежных форм для картофеля гратен по высоте взятой трагической ноты соперничают с какими-нибудь воинами из терракотовой армии императора Цинь Ши Хуанди.
Вся эта выставка — сплошной Vanitas. Особенно любившая этот назидательный жанр эпоха барокко знала толк в искусстве напомнить людям о том, что удовольствия преходящи, жизнь коротка, а смерть неизбежна. То есть Vanitas vanitatum et omnia vanitas — "Суета сует и всяческая суета". Нам, похоже, для того же самого требуются художественные средства посильнее натюрморта с черепом и песочными часами. Потрогать айсберг-убийцу, заглянуть в разинувший "рот" башмак погибшего пассажира, посмотреть в глаза умершим на фотографиях, где они молоды и прекрасны, получить удар под дых от лицезрения таких конкретных в своей бренности детских вещичек и дамских саквояжей, утонуть в бесконечных строчках, сотканных из имен исчезнувших вместе с "Титаником" людей,— вот подлинное испытание. Не жизнь, а смерть. Не красота, а угасание. Не блеск, а тлен. То ли еще про Memento mori, то ли уже про Страшный суд.
Лондон, стадион O2 / до 1 мая 2011