Дети пишут письма Деду Морозу. Выходной, у нас много времени на разговоры, то есть сегодня, казалось бы, наш день, а на самом деле — Деда Мороза, потому что мы говорим только о нем. Я мало знаю о дедах (почти не застал своих — один всего на полгода не дошел до Берлина, второй ушел из него на одной ноге и умер, когда мне было столько, сколько сейчас Яше), но еще хуже я разбираюсь в морозах.
Дети верят в живого Санту. Яков готов получать подарки, привезенные на оленях, на верблюдах, хоть на ослах, а Хану волшебный дед волнует не меньше выпрашиваемого чуда — подарки в ее жизни случаются чаще, чем Новый год, и поэтому цену имеют ниже.
— Ну неужели взрослым не интересно, как живет Дед Мороз, и как он может всем привозить подарки, и что он делает в Африке или летом?
— Знаешь, Хана, есть такие процессы, которые могут меняться от наблюдения. Печать фотографий, например. Или ядерная физика. Все это, в общем-то, чудеса. Но если открыть дверь в ванную, где иногда твой дедушка по старинке печатает карточки на мокрой бумаге, то они станут черными и некрасивыми. Может быть, Санта тоже не любит, чтобы его изучали?
— Но есть же журналисты?! Вот у тебя на работе. Или разведчики. Ну или просто очень любопытные люди. Они могли бы тихонечко подсмотреть. Видеокамеры есть опять же...— мечтательно рассуждает ребенок эпохи прямых трансляций.
— Хана, разве можно всеведущего Мороза, который знает, где живет каждый ребенок, и что ему подарить, и когда ты сегодня ложишься спать, и всякое вот такое, обмануть, как будто он сам дурак?
— А откуда он знает, в какой день я положу записку на подоконник? Он что, каждый день облетает всех?
— Нет. Он просто знает.
— Так не бывает.
— Бывает. Вот посмотри. Таблицу умножения ты учила и теперь знаешь наизусть, хотя можно и посчитать. Вот, например, пять плюс пять — десять, еще плюс пять — пятнадцать, это мы посчитали. А пятью три сколько будет? (На секунду споткнувшись, ответ совпал.) Вот видишь, можно считать, и это как облетать всех детей каждый день, а можно сразу же знать ответ. В какой день Хана положит письмо для Деда Мороза?
— Я хочу положить сегодня!
— Ну так и положи.
Хана часто пишет, просто сидит и пишет что-то. И рисовать она любит не что-нибудь отвлеченное, а иллюстрации к написанному. На мой день рождения она нарисовала газету. У газеты были логотип и дата, а по центру маленькой полосы она написала свою заметку с открытым финалом. "Неужели вы думаете легко быть директором и отцом?" — такая была последняя фраза.
Еще Хана писала письма зубной фее. Одно случайно досталось мне. (На случай если этот журнал попадется Хане: я только исправил ошибку и переслал письмо фее.) Там было написано: "Дорогая зубная фея! Вот тебе зуб на пользу". И после подписи, мелко: "Переверни". А на другой стороне: "Было бы круто, если бы ты оставила мне письмо-ответ. Я никому не скажу".
Яша пишет записки мне. "ДОРоГои ПАпа!" Пока что все. Но главное сказано, я считаю.
Перед сном мы с дочерью строим планы. Они о том, в чем Клаусы не помогут. Это то, что нам обязательно надо сделать самим. Вызвать сантехника. Переустановить компьютер. На лестничной клетке взорвалась фейерверком лампа, и теперь надо вкрутить другую. Елочку нарядить. Несмотря на начавшиеся каникулы, "домашка" длиннее любого ее письма. И поэтому спи скорей, дай морозу время на вашу почту.
Если все-таки Дед Мороз получит Ханино письмо, то монетка в конверте — ему. Пять рублей. Потому что другой подарок Деду Морозу не влезает в простой конверт. И потому что пять рублей сокращаются как пять ре. А это похоже на те пять эре, которых даже Карлсон не жалел. А если письмо попадет в чужие руки, то страшного — ничего, потому что на всякий случай внутри конверта написано поперек: "Не Санта? Не открывай!" А если этот журнал попадется Хане, то между прочим никто и не открывал.— А откуда тогда ты знаешь? — Знаю и все. Это просто, как Новый год. Два на десять. Одиннадцать на один.