Фестиваль театр
В рамках фестиваля spielzeiteuropa на сцене Дома Берлинского фестиваля показали спектакль "Вавилон (слова)" в постановке бельгийского режиссера и хореографа Сиди Ларби Шеркауи, ставший уже одним из главных событий европейского театрального года. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Сто увлекательных минут "Вавилона" посвящены любимой, неисчерпаемой и нерешаемой теме современного европейского искусства — теме соседства разных людей, их совместного бытия. "Сколько каждый из нас допускает наличия другого человека рядом",— формулирует тему своей новой работы молодой, но уже поднявшийся на высшие позиции в мировой табели о рангах режиссер и хореограф Сиди Ларби Шеркауи, поставивший "Вавилон" вместе с хореографом и музыкантом Дамианом Жале. Бельгийцу марокканского происхождения Сиди Ларби Шеркауи словно самой судьбой было назначено стать одним из самых заметных европейских интерпретаторов темы смешения культур, языков, религий и традиций.
Спектакль начинается с забавного монолога на тему жеста. Слово и пластика внятно и небанально соединены в сегодняшнем "Вавилоне", как соединены в нем разные музыкальные стили и способы выражать эмоции. Среди музыкальных инструментов — японский барабан и бамбуковая флейта, звуковая среда незаметно погружает зрителя то в протяжные восточные плачи, то в музыкальные мотивы европейского Возрождения. Движения меняются от будничного пешеходного шага до сложных гимнастических этюдов, до коллективных упражнений на синхронность жестов, а поведение тринадцати безымянных героев — от медитативных медленных блужданий по сцене до откровенного гротеска, до цирковых гэгов. Да и языков в спектакле звучит, кажется, не менее десятка.
Не стоит искать в "Вавилоне" линейного сюжета или главных героев — таковыми можно считать разве что похожее на куклу худое высокое существо непонятного пола с длинными ресницами да белозубого улыбчивого афроамериканца, произносящего зажигательный монолог о главенстве в мире английского языка. Сиди Ларби Шеркауи охотно разбавляет спектакль забавными жанровыми сценками — вроде досмотра разноязыкой толпы в международном аэропорту. Но все-таки важнее для главной темы иные, пластические сцены, вроде той, в которой актеры, выстроившись в шеренгу, оказываются связаны, будто приклеены, друг с другом ступнями. Движение каждого оказывается несвободным и вызывает колебания, волнения странного общего тела. Собственно, весь этот одновременно эпический и лирический спектакль — о взаимозависимости людей, о поисках свободы тела и духа, которая оказывается мнимой, но стремления к которой тем не менее человечеству никогда не изжить.
Художник Энтони Гормли (кстати, лауреат премии Тернера, автор знаменитого "Ангела Севера" и один из крупнейших современных скульпторов-монументалистов) придумал для "Вавилона" технологически простое, но чрезвычайно выразительное оформление — несколько гибких параллелограммов разного размера, сделанных из легкого светлого металла. Сложенные вместе, они действительно напоминают какое-то громадное сооружение — пусть и не Вавилонскую башню, а может быть, скорее объемы Ле Корбюзье или даже что-то сегодняшнее, хай-тековское. Актеры легко перетаскивают эти рамки по сцене, то выстраивая их "по росту", то буквально "прослаивая" их друг другом, то вовлекая конструкции в сложное круговое движение, отчего сцена вдруг начинает напоминать какой-то громоздкий механизм, изящный и страшный одновременно, приводимый в действие людьми, но их же и перемалывающий безжалостно. А еще они в какой-то момент заставляют вспомнить о гробах-коробах, которыми была уставлена сцена в предыдущем спектакле Сиди Ларби Шеркауи, "Сутре", в котором принимали участие шаолиньские монахи и который стал два года назад мировой сенсацией.
Спектакль "Вавилон" вроде бы подчеркнуто светский. Его персонажи — люди из толпы, словно собранные на театральную сцену со всего мира, по принципу демократичного представительства рас и континентов. Но, конечно, не только тема сосуществования народов и индивидуумов, мирного и не очень, волнует Сиди Ларби Шеркауи. Тема поисков высшего смысла этого самого сосуществования постоянно, хотя и ненавязчиво "просвечивает" сквозь сложную пластическую и музыкальную ткань постановки. Не нужно надеяться, что здесь будут даны какие-то ответы или хотя бы сформулированы какие-то вопросы. Но вот в одной из рамок, выдвинутой на авансцену, человеческие тела, словно искореженные тайным желанием и тайным поиском, обнажаясь и переплетаясь друг с другом, постепенно складываются в статическую композицию, напоминающую средневековые деревянные скульптуры страстей Господних. Правда, как только они в нее складываются, "кукла" с длинными ресницами делает выразительный отстраняющий жест: мол, вуаля,— и зал смеется. Что же, ведь юмор сегодня действительно единственный верный помощник в размышлениях о высших смыслах.