Фестиваль танец
В Центре имени Мейерхольда "Спящей красавицей" в постановке Татьяны Багановой завершилась российская программа двухнедельного фестиваля Агентства театров танца ЦЕХ, отмечающего в этом году свое 10-летие при поддержке Министерства культуры РФ (о французской неделе фестиваля см. "Ъ" от 7 декабря). С подробностями — ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
За три российских дня ЦЕХ предъявил десять свежих проектов десяти компаний из пяти городов России. Из отсмотренных обозревателем "Ъ" спектаклей профессиональной состоятельностью выделяются два — московский и екатеринбургский.
Традиционно не блещущую авангардными танцдостижениями Москву вытащила группа "Асимметричный ответ", а по существу — одна Анна Абалихина. В том, что эта бросившая карьеру в Нидерландах ради самовыражения в России девушка — блистательная танцовщица и актриса, можно было не сомневаться с тех пор, как пять лет назад она вместе с Диной Хусейн показала свой первый проект, спектакль "Мухи" — о непростых взаимоотношениях самоубийцы и лечащего врача. За прошедшие годы хореограф Абалихина все меньше уделяла внимания бесперспективным человеческим связям, проникшись глубоким чувством к компьютеру и его возможностям. В показанном на ЦЕХе проекте Ph(r)ase госпожа Абалихина перемещается по периметру светового квадрата, постепенно меняя амплитуду, темп и эмоциональную окраску придирчиво отобранных движений, а ее соратники Никита Цымбал и Максим Яхонтов колдовским компьютерным образом преобразуют этот танец в проецируемые на пол графические узоры. 25 минут наблюдать за тем, как хаос световых пятен обретает строгие геометрические формы, а затем возвращается в первобытное состояние, было бы тоскливо, если бы телесная одаренность и энергетика танцовщицы не превращала каждый ее жест в пластическое событие, доказывая плодотворность союза хореографической и компьютерной абстракции.
Впрочем, Ph(r)ase — проект камерный, рассчитанный на небольшую аудиторию. Самым же резонансным достижением ЦЕХа стала екатеринбургская "Спящая красавица" в постановке Татьяны Багановой и ее "Провинциальных танцев". Лучшая современная компания России в этом году отметила свое 20-летие и по этому случаю была наконец "муниципализирована": то есть впервые за 20 лет артисты стали получать хоть какую-то зарплату, а сама труппа — хоть какие-то деньги на новые постановки. 60-минутная "Спящая красавица", созданная при поддержке Фонда Михаила Прохорова вовсе не по Чайковскому, а на музыку современных американцев, оказалась произведением мрачным и вовсе не повествовательным: мотивы сказки Перро отчетливо проступают лишь к середине спектакля. Короли, принцессы опознаются с трудом: с помощью амуниции спортсменов-фехтовальщиков сценограф Надежда Коротаева превратила героев сказки в исполинских средневековых гомункулов. С головами, закрытыми сетчатыми шлемами, накладными гульфиками и пластиковыми грудями персонажи выглядят как ожившие человеко-заготовки, вышедшие из тайной лаборатории дородной и недоброй Феи (Ольга Севостьянова).
Своих гомункулов создательница не наделила ни индивидуальностью, ни чувствительностью, ограничившись первичным инстинктом продолжения рода: часть синхронных дуэтов, заполняющих багановский спектакль, более обычного обильный танцами, посвящена взаимоотношениям полов. Но, как всегда бывает у Татьяны Багановой, самые недвусмысленные поддержки теряют свою однозначность, встраиваясь в метафорический ряд спектакля. Ключевой оказывается мизансцена, в которой спящая принцесса, держась за опоры ветряной мельницы, бежит на месте по крутящейся бочке навстречу своему принцу, не видя его и не подозревая о его присутствии. А в полуметре от нее щуплый старообразный герой, тоже прицепившийся к мельничным опорам, тщетно семенит ногами в воздухе, не в силах преодолеть последние сантиметры пути. В финале так и не ставшие людьми гомункулы один за другим будут бросаться на роковую бочку и падать замертво, расплющенные этим колесом времени. А Фея, упакованная в металлический сарафан в форме песочных часов, по-бабьи уронит платочек, зафиксировав конец эксперимента.
Эта безнадежная "Спящая красавица" в очередной раз продемонстрировала масштаб хореографического и режиссерского дара Татьяны Багановой, заставив вспомнить, что такие ключевые авторы современного балетного театра, как Маги Марен и Анжелен Прельжокаж, были выисканы Парижской и Лионской операми среди хореографов contemporary dance. Пожалуй, и нашим труппам в поисках мессии, способного вывести балет из тупика старого репертуара, стоило бы присмотреться к танцам "провинциалов".