Для нескольких поколений, рожденных в стране тоталитарного атеизма, Рождество все еще остается праздником новым. И если Новый год с нами был всегда, то Рождество вызывает смутный дискомфорт. Возможно, подспудно волнует нарушение естественной логики событий, когда очередной год от рождества Христова наступает на две недели раньше, чем младенец родился.
Но зато после официального российского Рождества следует неофициальный старый Новый год — и все на одном дыхании, не приходя в сознание. В этой путанице ясно одно: чтобы утвердиться, любому празднику нужен свой символ. На бытовом, массовом уровне. Иначе, как показывает практика маркетинга, ничего не получится.
Бумажная звезда в окне, надетая на лампочку, семисвечник на подоконнике и декоративный венок на дверях, с которыми встречают Рождество в Европе, у нас не приживаются. Ну разве что в отдельно взятых домах и коттеджных поселках. А в других местах к окнам привлекать внимание не принято, венок ассоциируется с кладбищем, лишь семисвечникам повезло больше. Там и здесь лампочки в виде свечей на подставке "домиком" выставлены за стеклопакетами офисных и жилых зданий. Вот, например, в прошлом году они светились абсолютно во всех окнах кожно-венерологического диспансера Приморского района. Таким образом администрация диспансера расписалась в своей явно западной ориентации.
Однако примеры утвердившихся праздничных символов нового времени уже существуют. Взять хотя бы Минина с Пожарским, вернее, памятник у собора Василия Блаженного на Красной площади в Москве. Изображение этой скульптурной группы из бронзы, созданной Иваном Мартосом, продвигает День народного единства — государственный праздник, который отмечается 4 ноября с 2005 года. Неплохая замена Ленину на броневике — символу 7 ноября. Есть надежда, что совсем скоро все слои населения, наконец, усвоят, кто такие Минин и Пожарский и какое отношение они имеют к не вполне понятному празднику народного единства.
Если говорить о Новом годе, то здесь фигурируют два персонажа, хоть и не связанных бронзой, — это елка и Дед Мороз. Не англосаксонский гастролер Санта-Клаус в коротенькой телогрейке и черных сапогах, а настоящий Дедушка Мороз в шубе и валенках, и почти как Ленин, вдаль простирающий руку, только не с кепкой, а в рукавице. С другими праздниками тоже все более или менее ясно: 8 марта — ветка мимозы, 9 мая — георгиевская ленточка. Собственно, и все. Больше ни праздников, ни символов.
Но вернемся к Рождеству. Традиция дарить в этот день яичко, сделанное из самых разных материалов, утрачена, похоже, безвозвратно. Яйца ассоциируются только с Фаберже и Пасхой. Ну не брать же, в самом деле, за основу нового символа телевизионные лики высоких чиновников, которые исправно держат свечку на праздничных службах в главном новодельном храме России! И тут, возможно, стоит вспомнить о звездах. Пусть не о вифлеемской, а о наших, с детства знакомых рубиновых звездах московского Кремля. В последнее время они как-то недооценены. А ведь могут еще послужить в качестве нового символа, почему нет? В октябре этого года звездам исполнилось 75 лет, так что они уже относятся к антиквариату и являются, кстати, объектами оригинального дизайна. Эти светильники из рубинового стекла с золотым рисунком были сделаны по эскизу народного художника СССР, главного художника Большого театра академика Федора Федоровского. В свое время он был участником антрепризы Дягилева в Париже и Лондоне, позже оформлял физкультурные парады на Красной площади, а также создавал объемные декорации к русским эпическим операм: "Борис Годунов", "Псковитянка", "Князь Игорь" и др. Вообще, художник оставил немалое наследие, это к тому, что звезды — творение настоящего мастера.
Сделать, то есть сварить, рубиновое стекло в таком количестве было непростой задачей. Госзаказ получил Донбасский завод. По техническому заданию, "стекло должно было иметь разную плотность, пропускать красные лучи определенной длины волн, быть устойчивым к резким перепадам температуры". Эти звезды заключают в себе некий сакральный смысл еще и потому, что такое стекло изобрел человек, сделавший первый саркофаг для Мавзолея Ленина. Рубины с золотом, мрамор гробницы, негаснущий свет — мистический узел с чисто русской экзотикой. В общем, звезды хороши и, пожалуй, вне конкуренции по части смыслов и ассоциаций.
Но если отвлечься от конкретики, то звезда — это светящееся бесформенное небесное тело. Главное — она светит. И даже когда скрыта от наблюдателя. Может ли стать символом просто свет, который не всегда заметишь невооруженным глазом?