Начавшись с гибели Александра Маккуина, 2010 год в fashion-индустрии стал скорее годом воспоминаний и ностальгических переживаний, нежели годом модных потрясений. Воспоминания эти были безусловно приятными, чему в немалой степени способствовали выставки высочайшего качества.
Выставочный марафон начался в марте в Милане с организованной Salvatore Ferragamo экспозиции, посвященной Грете Гарбо, а точнее ее стилю и гардеробу. Выставка эта произвела ошеломляющее впечатление абсолютной современностью вещей, которые, казалось, попали в музей прямиком с показов Marni, Van Noten, Roland Mouret.
Лето прошло под знаком Ива Сен-Лорана, гигантская выставка которого проходила в парижском Petit Palais. Ставшие давно хрестоматийными произведения дизайнера, которого традиционно считают создателем женского гардероба второй половины ХХ века, выставленные единым фронтом, продемонстрировали во всем могуществе роль блистательно талантливой личности в истории моды. И снова странное, почти мистическое ощущение современности этих вещей посетило всякого, для кого мода — это не просто одежда.
Как всегда масштабная ежегодная экспозиция музея Metropolitan на сей раз была названа "American woman. National identity". Выставка, целью которой было показать американский стиль в развитии, тоже пришлась весьма кстати на волне нового увлечения минимализмом, спортивной одеждой и прочими модными благами, которыми мы обязаны в первую очередь именно Америке. Ну а закончился год на более торжественной ноте — выставкой Баленсиаги в Испанском институте в Нью-Йорке. Кутюрье, на верность идеям которого присягают большинство европейских дизайнеров, как известно, отошел от дел в 1968 году, посчитав, что мода стала слишком массовым продуктом. Он и предположить не мог, каким массовым станет этот продукт еще через полвека. И какой полезной прививкой высокого искусства станет сама возможность увидеть его вещи, выставленные грамотно и со вкусом.
В промежутках между этими прекрасными выставками мы как-то пережили показ коллекции Маккуина без Маккуина. Это не было ни позорно, ни кощунственно. Просто копии его вещей разных лет и сезонов странным образом оказались замешаны в одну коллекцию. Будь это все выставочным проектом, было бы логично, но на подиуме выглядело неуклюже. Впрочем, сами вещи оказались грамотным повтором безусловных шедевров.
Прекращение сотрудничества Жан-Поля Готье с Hermes выглядит сомнительно. Ясно, что один из самых аристократических европейских брендов стремится быть ближе к народу, но чем обернется эта заманчивая близость, пока неясно. Похоже, это было истерическое посткризисное решение. А вот приглашение британца Джонатана Сондерса делать коллекцию Esacada Sport выглядит движением как раз в противоположном направлении. Вероятно, Escada делает еще одну попытку превратиться из марки, производящей добротную одежду для женщин средних лет и высокого социального статуса, в по-настоящему модный бренд. Пока ей это не удавалось.
Приятно, что в прошедшем году несколько улеглась истерика по поводу интернета и его всемогущества. Все больше марок, и в частности ювелирных, категорически отказываются от интернет-торговли, понимая, что это приводит к увеличению количества, но зато очевидной потере качества покупателя. Вот и такой коммерчески-сознательный дизайнер, как Том Форд, на фоне прямых интернет-трансляций коллег-дизайнеров провел нарочито закрытый показ, пригласив 100 человек, и тем самым подогрел любопытство и обрек fashion-сообщество на томительное ожидание своей, в сущности, ничем особо не примечательной коллекции.
Что же касается собственно одежды, то этот год продемонстрировал удивительное здравомыслие. Все, что мучительно долго пробивалось с подиумов в реальную жизнь, наконец пробилось — например, комбинезоны и длинные юбки. На волне вышеупомянутой популярности американского образа жизни в большую моду вернулись джинсы, единственная одежда, которая по-прежнему объединяет разные поколения как никакая другая. Минимализм обрел человеческое лицо и стал балансировать на грани романтики, как, например, в блистательной коллекции Рафа Симонса для Jil Sander. Сенсационное снижение высоты каблуков можно считать событием десятилетия. Плоская обувь, классические лодочки на каблуках-гвоздиках, детские туфельки на ремешках "мэри джейн" — все эти милые нашим сердцам вещицы еще недавно квалифицировались как преступная халатность по отношению к моде и стилю. А сегодня уже невозможно представить эти каблуки-костыли, украшенные стразами и скульптурными композициями, на которых ковыляли модные редактрисы еще каких-то полгода назад. И здесь самое время вспомнить одну из главных героинь последнего года англичанку Фиби Фило, чье триумфальное возвращение в большую моду в качестве креативного директора Celine стало тоже своеобразным сигналом о возвращении к здравому смыслу. Приятно, что именно она стала дизайнером года по версии British Fashion Award. В том смысле, что есть на свете справедливость и объективное профессиональное суждение.
И все же для меня человеком года окончательно и бесповоротно становится дизайнер "Mad Men" Дженни Брайант. Мы уже не первый год следим за жизнью героев этого сериала. Но все их страсти, желания и сомнения можно проследить в том, как развиваются и трансформируются костюмы основных персонажей. Вместе с ними мы переходим от эпохи к эпохе, от позднего new look к началу шестидесятых, от слащавой женственности к строгой элегантности и наконец к почти спортивной лаконичности. На наших глазах эти мужчины взрослеют и стареют, а тем временем их пиджаки и брюки уменьшаются, галстуки становятся уже. У Бэтти и Джоан юбки становятся менее пышными, а декольте — скромнее. И дизайнеры от Марка Джэйкобса до Миуччи Прады попадают под очарование этих героев, быть может, даже не отдавая себе в этом отчета, потому что костюмы в этом сериале — и зрелище достойное отдельного обсуждения, и уникальный пример "вхождения в образ". Впрочем, недавно пришла тревожная новость — Дженни Брайант собирается запустить собственную линию одежды. Единственное, что успокаивает,— линия эта будет принципиально выдержана в духе 50-60-х годов. Остается надеяться, что дурная привычка запускать линии одежды не обернется на сей раз полным фиаско или, в крайнем случае, быстро и тихо загнется. А Брайант вернется в кино, где все у нее так здорово получается. Ведь нам обещают еще много сезонов.