По заведенной лет 15 назад традиции одну из премьер года Большой театр выдает под католическое Рождество. Причем это отнюдь не детские сказки и не умиротворяющие всех рождественские истории. В декабре обычно показывают работы концептуальные, принципиальные для театра или его руководителей. Скажем, год назад худрук Юрий Бурлака, известный поборник старины, представил свою реконструкцию "Эсмеральды" Перро-Петипа, оказавшуюся не настолько удачной, чтобы театр продолжил копаться в музейных запасниках, разрабатывая золотую жилу XIX века. В этом году победило прогрессивное крыло театрального руководства: Большой впервые в своей истории взялся за Уильяма Форсайта, самого радикального из живых классиков хореографии.
Сейчас, правда, Форсайт балетов не ставит, погрузившись в совсем уж авангардный contemporary dance. Однако за неполные 20 лет работы в классических труппах он успел полностью перетряхнуть балетные тела и мозги. А заварил всю кашу Рудольф Нуреев: в 1987 году он пригласил Форсайта, сосредоточенно экспериментировавшего со своим Франкфуртским балетом, поставить что-нибудь в Парижской опере. Этуали со стажем демонстративно удалились с первой же репетиции, зато молодежь во главе с Сильви Гиллем получила роскошный подарок в виде бессюжетной композиции под неопределенным названием "In the Middle Somewhat Elevated", которая и стала манифестом нового балетного века.
Именно эту программную вещь осваивала Мариинка шесть лет назад, когда позиционировала себя в качестве современного балетного театра. Большой пошел по ее стопам, выбрав для дебюта менее известную работу раннего Форсайта — балет "Herman Schmerman" на электронную музыку Тома Виллемса. Вырос он из одноименного 10-минутного квинтета, который хореограф поставил в 1992 году для New York City Ballet в рамках фестивального "Бриллиантового проекта". То ли работа на родине ввергла американца в хорошее настроение, то ли с артистами ему было легко, но опус Форсайта получился жизнерадостнее обычного. Хореограф призвал не искать в нем никаких концептов, твердо заявив, что в его балете "смысла нет" и что загадочное название он позаимствовал из пародийной комедии "Мертвые пледов не носят", в которой герой Стива Мартина произносит это очаровательно-бессмысленное словосочетание. "Просто танцуют пять талантливых артистов — это ж хорошо, не так ли?" — отвечал автор на приставания критиков и был прав. Балет имел огромный успех и, дополненный дуэтом, вошел в основной репертуар NYCB.
Дуэт из балета «Herman Schmerman», солисты New York City Ballet Венди Виллан и Альберт Эванс
Фото: Алексей Куденко, Коммерсантъ
Этот самый дуэт из "Herman Schmerman", получивший невероятную популярность во всем мире, видели и в Москве: 7 лет назад он оказался в числе главных сокровищ концерта "Бриллианты американского балета". Ведущие солисты NYCB Венди Виллан и Альберт Эванс, одетые в одинаковые желтые юбки, танцевали с нездешним чувством юмора, внятно артикулируя все сугубо балетные приколы хореографии. То балерина, торжественно описывая ногой большой круг, натыкалась стопой на попу партнера и вместо эффектной финальной позы стыдливо прятала неделикатную ногу. То танцовщик, покручивая указательным пальцем, призывал партнершу блеснуть техникой, и та со вздохом приступала к неспешному, но длительному вращению. То посреди поддержки дама выворачивалась из рук кавалера и удалялась развинченной походкой за кулисы, всем видом демонстрируя, как ей опротивело танцевать. Честно признать, тогда форсайтовские шуточки не дошли до российского зрителя. Остается уповать на то, что за 7 лет его чувство юмора претерпело некоторую эволюцию.
В труппе Большого артистов, созревших до Форсайта, оказалось немного, но на 2 состава хватило. Их имена, за исключением Натальи Осиповой, едва ли известны широкой публике, а выучить их стоило бы. Марианна Рыжкина, Андрей Меркурьев, Вячеслав Лопатин, Денис Савин, Чинара Али-Заде, Анастасия Сташкевич, Михаил Лобухин, Андрей Болотин — это благодаря им Большой сохраняет шансы остаться живым современным театром, а не музеем восковых фигур.
Почти тот же набор имен (плюс Екатерина Крысанова и Анастасия Яценко) фигурирует в другой премьере вечера — "Рубинах" Джорджа Баланчина. Соединяя Форсайта и Баланчина в одной программе, Большой опять-таки идет по стопам Мариинского театра, идеологи которого утверждали, что оба хореографа состоят в генетическом родстве. "Рубины" на музыку Стравинского, 2-я часть балета "Драгоценности", считаются одним из самых американизированных балетов классика — чуть ли не Бродвеем на балетной сцене. В свое время благовоспитанному кордебалету Мариинки так и не удались убедительно изобразить невинную эротику заокеанских мюзиклов — все эти обольстительные движения бедер, джазовую икоту синкоп, победительный императив взметенных вверх ног. Зато в Петербурге оказались две роскошные протагонистки: Диана Вишнева и Екатерина Кондаурова. Кого противопоставит им Большой, найдутся ли для балерин достойные партнеры и усвоят ли кордебалетные москвички пикантный стиль этого очаровательного, но весьма непростого балета, выяснится совсем скоро.
Большой театр, 22, 23, 25 декабря, 19.00; 26 декабря, 12.00 и 19.00