Концерт классика
В Большом зале филармонии год Франции в России и России во Франции продолжил концерт Академического симфонического оркестра с программой редко исполняемой у нас музыки французских или многим обязанных Франции композиторов. Приглашение достойного дирижера Даниэля Кавки и любимой петербургской публикой пианистки Полины Осетинской не спасло вечер. Вместе с залом скучал ВЛАДИМИР РАННЕВ.
Играть от раза к разу по-разному становится фирменным стилем второго филармонического состава. Все чаще оркестр, способный на многое, играет как бы нехотя, без огонька. Такое впечатление, что даже не играет, а лишь сообщает слушателю, какие ноты в каком такте написаны у композитора. Особенно заметно такое небрежное отношение к делу в двух случаях. Когда за пультом приглашенный западный — то есть привыкший к несколько иной производственной дисциплине — дирижер, в руках которого к тому же ни кнута ни пряника, а только палочка. Или когда оркестранты обнаруживают у себя на пюпитрах репертуар, который им не слишком по вкусу. В этот вечер сошлись оба этих неблагоприятных обстоятельства.
Француз Даниэль Кавка — не из диктаторов за пультом. В Европе он руководит несколькими коллективами для фестивальных и особых проектных выступлений, состоящих из людей, готовых скорее к интересной, чем стабильной жизни: Orchestral Contemporain, оркестр Philharmonic Festival, Maitrise de Radio France, Neuevocalsolisten Stuttgart. Поэтому он привык доверять своим музыкантам и не слишком лютовал на репетиции перед концертом. А зря. У нас иные нравы, и если оркестранты невысокого мнения о "Тростниковых зарослях" Яниса Ксенакиса, то выражают это мнение не в курилке, а прямо на сцене, исполняя соответственно.
Ксенакис открыл концерт, и его "Заросли" вроде должны были крепко схватить публику за уши. Эта витальная пьеса, виртуозно структурированная, обычно зомбирует слушателей своей пластической мощью. Эту вещь трудно испортить не слишком высококлассным исполнением. Но запросто — равнодушным. Зал прослушал заметно увядшие "Тростниковые заросли" с недоумением и деликатно поаплодировал, как только дирижер, взмокший от безуспешных усилий выжать из оркестра звук, опустил руки.
Вяло и где-то около нот были сыграны "Ночи в садах Испании" Мануэля де Фальи для фортепиано с оркестром. Полина Осетинская, на которую пришло едва ли не ползала, прилежно прогулялась по клавишам без лишних ажитаций, чинно раскланялась и покинула сцену. Эта милая, десертная музыка обладает несомненными прелестями, которые вполне могли бы сделать ее хитом вечера. Но не случилось. Прозвучало аккуратно и ненавязчиво, как бэксаунд к какому-нибудь светскому рауту.
Многое ожидалось и от сюиты из балета "Трагедия Саломеи" (1907) Флорана Шмита, композитора сейчас у нас почти неизвестного, но в начале ХХ века произведшего в Париже фурор, не уступавший скандальной славе Стравинского. Этот балет писался одновременно со знаменитой "Саломеей" Рихарда Штрауса, а в 1913 году был поставлен в дягилевских сезонах по рекомендации Стравинского, друга Шмита. Это тот случай, когда друг другу близки не только композиторы, но и стилистика их музыки. У Шмита, конечно, менее плотная и цельная, с виражами в постромантизм и импрессионизм, но все же эта близость говорит многое об энергоемкости "Трагедия Саломеи". Но и тут у оркестра все размякло и поплыло. Пройдясь по залу, взгляд обнаружил в нем скучающих и даже дремлющих слушателей с лицами пассажиров последней электрички. А заключительный аккорд принес такое облегчение, что трудно сказать, чему больше аплодировала публика, исполнению или долгожданному избавлению от него.