Премьера классика
В Академической капелле Санкт-Петербурга местные оркестр и хор под управлением Владислава Чернушенко провели российскую премьеру "Бориса Годунова" Сергея Прокофьева — музыки к неосуществленному спектаклю Всеволода Мейерхольда. Комментирует ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ.
Когда в 1936 году Всеволод Мейерхольд репетировал пушкинского "Бориса Годунова" в театре своего имени, дни главного застрельщика русского театрального авангарда были уже сочтены. Спектакль так и не был выпущен: вскоре ГосТИМ закрыли, его основателя сначала арестовали, а после полугода пыток расстреляли. От "Бориса" остались лишь заметки Мейерхольда — и партитура, заказанная Сергею Прокофьеву, в юбилейном 1937 году положившему на музыку не только "Годунова", но и "Пиковую даму" с "Евгением Онегиным". Исторический парадокс заключается в том, что свет не увидели не только спектакль Мейерхольда, но и кинофильм Михаила Ромма и постановка в Камерном театре Таирова: прокофьевская пушкиниана словно бы пала жертвой рока, возможно, отплатившего композитору за резвость, с которой тот брался за выполнение прикладных заказов. Саундтреки Прокофьева не звучали вплоть до 1980-х годов, когда дирижер Геннадий Рождественский объединил их фрагменты в оркестровую сюиту. Полностью "Борис Годунов" был записан семь лет назад Михаилом Юровским на лейбле Capriccio, в 2007 году проект Мейерхольда--Прокофьева попытались воссоздать в Принстонском университете. В России прокофьевский "Борис" вплоть до минувшей пятницы не исполнялся ни разу.
Идея нынешней петербургской реанимации "Годунова" принадлежит театроведу, заместителю директора Александринского театра и одному из самых тонких знатоков истории русской сцены Александру Чепурову. Господин Чепуров поступил стратегически дальновидно: он не просто отнес извлеченную из архивов партитуру в капеллу, но создал на основе трагедии Пушкина, записей Мейерхольда и музыки Прокофьева новую композицию. Исполнять один лишь саундтрек было бы некорректно — Мейерхольд настаивал на том, что музыка должна не аккомпанировать действие, а структурировать его, играя формообразующую роль. Для исполнения "Бориса Годунова" господин Чепуров привлек лучшие актерские силы города, артистов разных поколений, от маститого Романа Громадского до молодого и дерзкого Александра Кудренко. Работу над пушкинским словом координировал корифей александринской труппы Николай Мартон, сыгравший заглавную роль и привнесший в образ Бориса неожиданно благородную совестливость. Аскеза и условность концертного формата премьеры оказались весьма к лицу поэтике театра Мейерхольда, всю жизнь стремившегося к преодолению всякого рода бытовизмов.
Черты лица старого нового "Годунова" многим в зале могли показаться слегка известными: батальные эпизоды партитуры композитор использовал в "Семене Котко", польские танцы — в "Золушке" и музыке к началу второй серии "Ивана Грозного" Эйзенштейна. Инструментальные эпизоды "Бориса" отсылают одновременно к созданным несколькими годами ранее "Ромео и Джульетте" и к только задумывавшемуся "Александру Невскому" — песня Ксении, к примеру, звучит эскизом знаменитого "Мертвого поля". Прокофьеву всегда было свойственно не просто выкраивать новые музыкальные полотна из отрезов уже готовой материи, но мыслить формульно, решая различные профессиональные уравнения одними и теми же приемами. Премьера "Бориса Годунова" завязала узел, недостающий прокофьевскому гипертексту, добавив в него новый элемент — бессловесное пение мужского хора с закрытым ртом, остроумный звуковой эквивалент финального пушкинского "народ безмолвствует".
Вариация шекспировского вопроса "Что он Гекубе, что ему Гекуба?", обычно неизбежно громко звучащая после исполнения извлеченных из архивной пыли раритетов, на фоне "Бориса" Прокофьева как-то сама собой затерялась. Совместное начинание фонда "Александринский меценат" и капеллы продолжило ряд проектов, на разные лады расширяющих современные представления о Пушкине (от "Живого Пушкина" Леонида Парфенова и иронических штудий Андрея Битова до спектакля "Все" столичного театра "Тень") и об отражениях искусством русской истории (прославляющая Годунова-харизматика барочная опера Иоганна Маттезона). Не просто писавший музыку для классических сюжетов, но боровшийся со стереотипами оперного Пушкина Чайковского и Мусоргского Прокофьев, кажется, был бы крайне доволен контекстом, в котором своевременно оказался сегодня его "Годунов".