Премьера кино
В прокат вышла "Неотразимая Тамара" (Tamara Drewe), трагикомический очерк деревенских нравов, в котором Стивен Фрирз пытается дополнительно повысить концентрацию английского духа, и так стабильно высокую в его фильмах. Заглавная героиня, уехавшая из родной деревни в столицу, а вернувшаяся без носа, портившего ее внешность, заимствована из комикса, печатавшегося в The Guardian несколько лет назад, однако этот гадкий утенок, превратившийся в прекрасную лебедь, оказался, на взгляд ЛИДИИ МАСЛОВОЙ, далеко не самым эффектным и существенным персонажем картины.
Жанр "Тамары" сам Стивен Фрирз определяет как пасторальную комедию, и по сравнению со стандартным голливудским ромкомом его картина, конечно, кладезь остроумия, паноптикум эксцентричных человеческих типажей и сгусток сексуальной энергии. Ее щедро генерирует Тамара Дрю, лондонская журналистка, приезжающая в родную деревню продавать дом недавно умершей матери — бывшая селянка, преобразившаяся до неузнаваемости за семь лет городской жизни, оказывается камнем, шлепнувшимся в тихую заводь, круги от которого расходятся на протяжении всего фильма. В орбиту притяжения Тамары вовлечены трое мужчин: во-первых, друг ее детства, садовник и первый парень на деревне (Люк Эванс), который, увидев ее чудесное превращение, влюбляется в нее с новой силой, во-вторых, приехавший за ней в деревню жених, барабанщик из рок-группы (Доминик Купер), привлекающий не меньшее внимание аборигенов, чем новый нос Тамары. А в-третьих, чтобы все окончательно запуталось, неугомонная Тамара решает замутить с успешным детективщиком-плейбоем предпенсионного возраста (Роджер Аллам), который раньше со шнобелем ее игнорировал и только теперь разглядел. Терпеливая и безропотная до поры до времени жена детективщика (Тамзин Крейг) управляет местным писательским домом творчества, атмосфера и обитатели которого вызывают отчетливые ассоциации с Переделкино, служат живописным фоном для Тамариных похождений и обеспечивают литературный бэкграунд. Так, американский постоялец пансионата (Билл Кэмп) пишет книгу про английского классика Томаса Харди, чей роман 1874 года "Вдали от обезумевшей толпы" послужил основой для комикса "Тамара Дрю", да и Стивен Фрирз так или иначе старается, чтобы тень Томаса Харди постоянно витала над его фильмом.
Другое дело, что девушка, в честь которой названа картина, при всей своей сексуальной всеядности немного не дотягивает по калибру личности до своенравных и решительных героинь Харди. Джемма Артертон излучает каждым своим движением томное обаяние и негу, и безусловно, одной из самых эротичных является сцена, когда бывшие односельчане, открыв рты, смотрят, как Тамара в минимальных джинсовых шортах перелезает через плетень. Урезанные до грани приличия шорты, возможно, лучшая режиссерская находка в работе с этой актрисой, которую раньше режиссерам довольно удачно удавалось, например, раздеть догола и облить нефтью, как в "Кванте милосердия", или нарядить и накрасить волоокой персидской принцессой, как в "Принце Персии". Но хотя сама по себе роль неотразимой Тамары драматургически чрезвычайно выигрышна и наверняка принесет Джемме Артертон номинации на какие-нибудь призы, честно говоря, противоречивые переживания героини, которая внутри по-прежнему не чувствует себя такой красивой, какой стала снаружи, актрисе удаются на троечку.
По идее Тамара Дрю должна приводить в действие сюжет картины, но на самом деле с этим более продуктивно справляется другой женский персонаж, справедливо называющий Тамару с ее искусственным носом не иначе как "пластмасса". Это старшеклассница-интриганка, которую со злобным блеском сыграла 18-летняя Джессика Барден (ее, безусловно, ждет большое актерское будущее). Вместе с более робкой подружкой (Шарлотта Кристи) маленькая мегера большей частью покуривает на заброшенной остановке автобуса, не заезжавшего в деревню уже лет сто, или прячется в кустах, подглядывая за взрослыми и успешно манипулируя ими. Ну а когда жестоких детских игр режиссеру кажется недостаточно, он не боится сам проявить вполне взрослую жестокость, которая кому-то может показаться и неуместной,— в неожиданном для буколической комедии кровавом эпизоде, когда в качестве "бога из машины", радикально меняющего судьбу героев, по экрану проносится стадо обезумевших коров.