О преемственности старого и нового "Чебурашек" рассказывает творческий продюсер японо-корейско-российского проекта Михаил Алдашин
— Режиссер Накамура говорил, что он похож на Покемона, и, конечно, он в хорошем смысле Покемон. Мало того, я скажу, что видел в истории японского искусства не то чтобы похожих персонажей, но пропорции головы, похожие глаза — есть японские "чебурашки" трехсотлетней давности. Что касается дизайна, в Японии уже 400-500 лет назад существовали какие-то абрисы, линии, которые органично вписывают Чебурашку в эту культуру: форма его головы похожа на эфес самурайской сабли; есть тарелочки, плошечки и еще какие-то вещи.
— Какой образ мира вы создавали в этом фильме?
— Качанов, Шварцман и Зив создали такой элегический, немножко грустный мир, где живут Гена и Чебурашка. Абсолютно уникальный, и ему близок только ими же созданный мир "Варежки". Все кривовато, но как-то весело. Все чудаки и простофили, но симпатичные и милые. Мир уже был создан, его можно только постараться не разрушить, продолжив поле жизни этих персонажей, добавив новых, придумав про них новые истории. Когда мы сочиняли сценарий, я руководствовался только своей любовью к этим персонажам.
— Как взаимодействовали две культуры — российская и японская?
— Японцы попросили сделать все так, чтобы это смотрелось по-русски. Наши согласования касались поведения, интонаций голоса, того, как персонажи приветствуют друг друга, как прощаются, как ходят, как они друг друга трогают, чтобы ничего не диссонировало. Они придумали историю с цирком и девочкой. У них девочка танцевала на земле, я поставил ее на проволоку. Директор цирка в конце должен был жениться на девочке, а еще предполагалась другая девочка, в которую влюблялся Крокодил. Мы их, естественно, женить не стали! Всех героев расставили по местам, чтобы характеры развивались без психологических виражей. Японцы принимают изображение таким, каким оно пришло из России. Для них это немножко экзотика, но им это нравится. А для русского — это реальный мир: покосившиеся домики, серые окна. Я даже объяснял им, как листья лежат осенью. Они их подметают, а у нас лежат — это красиво.