Английский композитор Майкл Найман поговорил с Борисом Барабановым о своих российских проектах.
— Насколько экстравагантна для вас эта идея — фестиваль, целиком построенный на вашем имени?
Я бы предпочел, чтобы такие вещи случались в моей жизни чаще. Ну вот в Голландии устраивают что-то подобное, типа, раз в год... В Германии тоже... Иногда в Лондоне, иногда в Италии. Ну да, концерт с моим участием, или лекция плюс показ видеоматериалов. Но вот в таком объеме, как в Перми — такого, пожалуй, раньше не случалось. Не забудьте, что во второй части этого фестиваля мы делаем абсолютно новую вещь — «Пролог» к «Дидоне и Энею». И это абсолютно русская вещь. Здесь, конечно, есть повод для волнения.
— Вы вообще представляли себе до сей поры, где это такое место — Пермь?
Я, честно говоря, не очень представлял себе, где находится Пермь по отношению к Москве — это север, юг, восток, запад? Ну, в общем, это Урал, да? Я пытаюсь вспомнить, как далеко я забирался в своей жизни. Когда мне было 20 лет, в 1965 году, я провел целый год в Румынии. До того я практически не покидал Англию. Сейчас кажется, что до Румынии рукой подать, а тогда это было так далеко — далеко географически, далеко в культурных координатах, и в социальных, и в политических. А перед тем, как вернуться в родной капитализм, я еще и в Турции побывал. Это было достаточно радикальное время в моей биографии. Сейчас все проще, конечно. Мои внуки в пятилетнем возрасте побывали в большем количестве стран, чем я в возрасте 25 лет. Я согласился ехать в Пермь потому, что люди, которым я доверяю, рассказали мне о той активности в области культуры, которая там сейчас имеет место. Для меня важно также, что это место, где родился Дягилев. Интересная история: еще до того, как меня пригласили в Пермь, мой знакомый, ирландский режиссер Майкл Хант, рассказал мне, что его пригласили участвовать в постановке оперы «Фиделио» Бетховена в стенах одной из пермских зон ГУЛАГа. И вот я получаю предложение сделать собственный фестиваль в Перми. Это совпадение меня заинтриговало, хотя я не знал ни где находится Пермь, ни какая там погода, ни как там выглядят люди. Такой, получается, magical mystery tour.
— Откуда взялась идея написать «Пролог» к опере Генри Перселла «Дидона и Эней»?
Это целиком идея российского режиссера Наталии Анастасьевой. Я знаю Наташу семь или восемь лет, с тех пор, как мы делали вместе российскую версию моей оперы «Человек, который принял свою жену за шляпу» в ее «Маленьком мировом театре». Уже тогда, в 2003 году, у нее была идея сделать пролог к классической опере, который представлял бы собой историю создания оперы. Я был рад получить возможность поработать с ней снова — мне нравится сам ее подход к театральному искусству. Ну и Перселл, конечно — его музыка всегда возбуждала мой интерес. А тот факт, что сделать «оперу перед оперой» мне предложили в России, интриговал еще больше. Я — англичанин, мне музыка Перселла близка по факту рождения в этой стране, но никто ничего подобного мне до сих пор не предлагал.
— Расскажите, пожалуйста, о кинематографической составляющей вашего фестиваля.
Это повторение того, что я показывал в сентябре в институте «Стрелка». «Найман с киноаппаратом» — это моя реконструкция фильма Дзиги Вертова «Человек с киноаппаратом», классические кадры чередуются с моими опытами в визуальных искусствах и сопровождаются музыкой, которую я писал для кино. За эти два месяца я уже дважды перемонтировал «Наймана с киноаппаратом». Мне кажется, стало интереснее.
Я всегда хотел вас спросить: что случилось с фильмом «Love Love Love» на музыку The Beatles, который вы сняли в 1969 году как режиссер. Наверное, пылится в архивах?
Вы удивитесь, я постоянно пересматриваю его. И знаете, я включил некоторые кадры из него в «Наймана с киноаппаратом». Например, кадры с Алленом Гинзбергом.