Под занавес года Франции в России на Москву обрушится новая волна французского современного танца. Какая именно, третья или четвертая,— со счету сбились сами французы. Сомнений нет только насчет первой: она возникла без малого 40 лет назад, после того как образцово-показательное балетное болото Франции основательно раскачали передовые американцы Алвин Николаис и Каролин Карлсон, проводившие свои мастер-классы везде, где только возможно, вплоть до залов Парижской оперы. Прививка заокеанского авангарда спровоцировала появление французских авторов, думающих не по-балетному и ставящих антибалетные спектакли. И (редкое везение) их приход совпал с политической конъюнктурой — государственным курсом на децентрализацию культуры. Вчерашние маргиналы, получив во владение национальные хореографические центры, открывшиеся по всей Франции, разом сделались властителями дум и законодателями мод, получив официальное наименование "новой волны" — по аналогии с кинематографической.
Эту первую волну в виде фестивалей видеофильмов, десятка гастрольных вояжей, бесчисленных мастер-классов и совместных проектов выплеснул на Россию в начале 1990-х только что образованный Французский культурный центр. Именно французы, а никакие не модернисты-американцы или авангардные голландцы, перевернули наше представление о танце: оказалось, им считается все, что движется. И даже стоит. Потому что в статике кроется потенциальное движение. Эту революционную мысль нам было трудно переварить: до сих пор спектакли, где мало шевелятся или неспортивно двигаются, мы норовим приписать драмтеатру, а "Золотыми масками" награждаем то, что больше всего похоже на балет без пуантов.
А вот всеядные французы, выплыв из первой волны, принесшей миру полтора десятка одаренных авторов, в штиле второй половины 1990-х явно заскучали. Официальные структуры, ответственные за гранты и конкурсы-фестивали, прилагали все усилия, чтобы вызвать новый прилив хореографических талантов. Однако вторая волна получилась эпигонской — пожиже и пониже первой. От третьей, вынесшей на сцену хип-хоп и всякие полуэтнографические изыски, некоторые теоретики еще ожидают "девятого вала". Другие уже сделали ставку на четвертую, тезисно закрепившую начальный постулат всех волн: танец — это не танец. С этим-то новейшим явлением культуры Франции нас и собирается ознакомить Culturesfrance (организация, продвигающая в мир национальную современную хореографию) при участии Французского культурного центра и российского агентства театров танца ЦЕХ. В течение недели шесть еще не известных России авторов на трех площадках Москвы представят публике свои работы.
«Зарбат», режиссер Браим Бушелагем
И не стоит бояться, что танца вовсе не будет: слова с делами расходятся не только у политиков. Скажем, хореограф Жером Бель, бывший танцовщик Анжелена Прельжокажа, набил руку на спектаклях-портретах, в которых предоставляет полную свободу самим портретируемым. Скажем, корифейка Парижской оперы Вероник Дуано, исполнявшая на сцене родного театра опус Беля, названный ее именем, танцевала все, что хотела и могла, попутно рассказывая о своей зарплате, семейном положении, розовых мечтах и повседневной жизни. В Москве юмористический обзор собственной артистической карьеры проведет Седрик Андрие; и, учитывая, что этот танцовщик восемь лет варился в главном котле американского модернизма — труппе Мерса Каннингама, а потом допекался в прогрессивной Лионской опере, автобиографический балет "Седрик Андрие" обещает быть не только познавательным, но и искрометным.
Эммануэль Гат, офранцузившийся израильтянин, тоже не страдает любовью к статике — даром что по первому образованию дирижер. И хотя про существование танца он узнал только после службы в армии, зато уж как начал им заниматься, так и не притормозил до тех пор, пока не попал в Парижскую оперу — в качестве хореографа, разумеется. В прошлом сезоне там поставили его балет "Hark!", причем по богатству пуантной техники Гат обставил всех парижских этуалей, балующихся балетмейстерством. В Москву его труппа привозит две главные работы хореографа: "Весну священную" на музыку, естественно, Стравинского и "Зимний путь" — конечно же, Шуберта. Критики уверяют, что в "Весне священной" постановщик "ниспровергает традицию, сделав ставку на чувственную нервозность сальсы", и что в Шуберте невероятная синхронность движений самого Гата и его партнера Роя Ассафа буквально гипнотизирует зрителей.
«Зимний путь», режиссер Эммануэль Гат
Фото: Gadi Dagon
Телесной активностью побалует и алжирец Браим Бушелагем. Известный хип-хопер, которого только что номинировали на "Золотую маску" за работу "Давай, давай!" для петербургского театра Top9, покажет спектакль "Зарбат", посвященный его отцу-пролетарию. Борьбой за права трудящихся папа хореографа увлекался гораздо меньше, чем игрой в покер: азартный был человек, потому и умер рано. Хип-хоповая биография — новая глава в короткой истории этого уличного жанра.
Но вот что предложит публике Пьер Ригаль — атлет, экономист, математик, кинематографист, а уж после всего этого хореограф — совершенно невозможно предугадать. На последнем Авиньонском фестивале он произвел фурор своим "Микрофоном" — своеобразным хореографическим рок-концертом с участием трех музыкантов и двух певцов. А в Москве покажет "Пресс": сядет в инфернальный чуланчик со сжимающимися стенами, после чего, по свидетельству видевших спектакль критиков, "изымет себя из своего тела, преодолев материальную тяжесть". А ведь еще будет и Тома Лебрен со своими соло "Gwiazda" и "Желтая звезда" — автор, которого не могут классифицировать даже рациональные французы, отмечающие его "особый, вне каких-либо канонов, стиль", а также любовь к зрелищности, иллюзии и преображениям. И концептуалистка Мириам Гурфинк, славная умением сочетать крайнюю требовательность к телу с горячей любовью к информатике — этим высоким запросам соответствует лишь артистка Парижской оперы Гвенаэль Вотье, которой хореограф доверила исполнить своего "Ворона". Словом, для москвичей теперь главное — не захлебнуться в четвертой волне новейшего французского танца.
Расписание см. далее