ОПГ как форма жизни

Создается ощущение, что оргпреступность и борьба с ней существуют в России в разных измерениях

Владимир Овчинский, доктор юридических наук, генерал-майор милиции в отставке

Казалось бы, ничем криминальным российскую аудиторию поразить нельзя — ТВ, СМИ, интернет пестрят сообщениями о злодеяниях маньяков и бандитов, рассказывают в мелких подробностях о похищениях, пытках и убийствах. Но то, что случилось в станице Кущевской 4 ноября, заставило содрогнуться даже людей бывалых: 12 трупов, среди которых четверо детей, в том числе и грудной ребенок.

Преступление было поразительно быстро раскрыто. И я уверен, что задержаны именно те, кто его реально совершил. Как оказалось, и раскрывать-то особенно было нечего. Бандиты действовали в полной уверенности в своей безнаказанности. У них на это были все основания — 20 последних лет и станицу Кущевскую, и соседние с ней населенные пункты терроризировала некая цапковская ОПГ (по фамилии ее основателя). Грабили, избивали, насиловали, убивали. Ведь убийство в деятельности этой ОПГ явно не первое — в той же Кущевской числятся пока еще нераскрытыми убийство фермера Валерия Богачева и его сына Романа, убийство главы местной администрации Бориса Москвича...

Уверен, что теперь эти преступления будут раскрыты. Но уверен также и в том, что, не случись трагедии 4 ноября, эти дела так и числились бы "висяками" — ведь здешние правоохранители годами не замечали очевидного: в постоянном страхе жила большая станица, а убивали в Кущевской именно тех, кто был в конфликтных отношениях с цапковской ОПГ.

Главарь банды — Сергей Цапок (по версии следствия — заказчик убийства) — "уважаемый" в районе и крае человек. Он был депутатом Кущевского района, входил в совет молодых депутатов Краснодарского края, кандидат социологических наук (!). Да и банда Цапка — не примитивная ОПГ начала 90-х. Это преступная организация с филиалами групп боевиков во многих станицах края; имеющая легальный бизнес — разветвленную сеть агрофирм, охранные структуры, персонал которых готовят инструкторы спецназа.

Четыре пятилетки у всех на виду вызревал этот гнойник. Никто не видел? Не знал? Не замечал? Поверить в эту всеобщую слепоту невозможно. Возможно только одно объяснение: такую ситуацию в крае не считали аномальной, а административные и правоохранительные структуры региона рассматривали (вполне возможно, что и небескорыстно) цапковскую ОПГ как "реальность жизни". И в этой Кущевской "реальности", как в зеркале, отражается ситуация с оргпреступностью во всей стране.

Как говорят сами жители Кущевской, цапковская братва совершенно "отвязалась" в последние два года. И этот четкий отсыл во времени не случаен — именно два года назад в системе МВД были ликвидированы подразделения по борьбе с организованной преступностью.

Эта ошибка привела к потере ядра профессионалов — борцов с оргпреступностью, крушению оперативных позиций в преступной среде, уничтожению оперативных баз данных (как это, например, произошло в Подмосковье). На этом фоне ОПГ стали расцветать пышным цветом — от самых примитивных форм до изощренных, использующих новейшие информационные технологии.

ОПГ росли числом и набирали силу, но ведомственная отчетность фиксировала... обратное — падение "организованной криминальной активности". По итогам 10 месяцев 2010 года в сравнении с аналогичным периодом прошлого года количество выявленных преступлений, совершенных организованной группой или преступным сообществом, сократилось аж на 32 процента.

Для меня же эти показатели означают одно: в отсутствие специализированных подразделений, которые работали не от заявлений о преступлениях, а от информации из преступной среды, эффективность борьбы с ОПГ стала резко снижаться. И не замечать это может только тот, кто хочет не заметить.

Дикий сюжет произошел в августе этого года, когда свыше сотни молодчиков с битами и металлическими трубами увечили людей на рок-фестивале "Торнадо", проходившем в городе Миассе Челябинской области. Видеосъемка свидетельствует о том, что действовало хорошо организованное преступное сообщество. Именно сообщество (организация), а не группа из нескольких человек. Можно, конечно, удивляться, откуда в Миассе взялась крупная преступная структура. Но удивляться на самом деле надо другому — как эту структуру "просмотрели" органы правопорядка, которые обязаны в мелких деталях знать о том, что происходит у них на территории? По оценкам аналитиков МВД, уже с середины нулевых годов во многих городах области сформировались преступные сообщества численностью 100-150 человек. Если бы с этим "контингентом" ответственно работали правоохранительные структуры региона, разве возможен был бы "сюрприз" в Миассе?

Вот совсем свежий пример. В ночь на 30 октября в городе Березовске Свердловской области банда из 40 человек во главе с местным криминальным авторитетом Козаевым сначала во время пьянки жестоко избила охранников кафе, потом напала на милицейский наряд. Лидер бандитов был ранен при попытке отнять у милиционера табельный пистолет. Его доставили в горбольницу, где к утру он скончался, а по городу прокатились погромы, которые вынуждены были подавлять омоновцы, экстренно вызванные из Екатеринбурга. Первые результаты расследования вскрыли, увы, типичную ситуацию: длительное время члены ОПГ Козаева терроризировали свой город, никаких мер к ним не принималось, безнаказанность привела к масштабным беспорядкам. Не правда ли, ситуацию в станице Кущевской сильно напоминает?

Преступления без наказания

Такого рода факты и эпизоды (разного масштаба, но одного почерка) можно излагать долго, и география будет весьма обширной — ОПГ разного калибра опять, как в "лихие 90-е", дали метастазы во многих регионах России.

В конце 2009 года по инициативе президента России Дмитрия Медведева приняты поправки, ужесточающие уголовную ответственность за создание преступных сообществ (организаций) и участие в них. Но кто будет реализовывать эти новые положения УК в отсутствие УБОПов?

Возникает и еще один существенный вопрос: может ли уголовная политика, проводимая сейчас в стране, достигнуть каких-либо высоких результатов в борьбе с оргпреступностью, если она проводится под флагом радикальной гуманизации и либерализации? Вот, например, совсем недавно в Екатеринбурге осудили членов преступного сообщества, совершавших длительное время разбойные нападения на дальнобойщиков. Главарь банды Мартиросян и его соучастник Борноволоков осуждены к 12,5 годам лишения свободы, двое других получили по девять лет. А еще двое участников банды осуждены на срок до шести лет лишения свободы... с отсрочкой исполнения приговора на три года!

Какая отсрочка может быть для бандитов?

В 2008 году в Свердловском областном суде был оглашен приговор членам банды Чудинова из Нижнего Тагила, обвиняемым в массовых убийствах девочек и девушек. Всего ублюдкам доказаны убийства 15 девочек и девушек от 13 до 25 лет ("Огонек" об этой жуткой истории рассказывал в N7 от 12.02.2007 г.). Какое же наказание понесли убийцы? Только один из этих нелюдей — главарь Эдуард Чудинов получил пожизненное лишение свободы. Трое душегубов отправлены за решетку на 20 и более лет. А еще трое получили от 10 до 13 лет. То есть через пять-семь лет они уже могут выйти на свободу условно-досрочно...

Для членов ОПГ, которые действуют по волчьим законам, безнаказанность — главный стимул к новым преступлениям. Ведь чрезвычайную ситуацию в станице Кущевской уже обсуждали и в печати, и в высоких ведомственных кабинетах пять лет назад и тоже осенью — в октябре — после коллективного обращения местных жителей с жалобами на беспредел местных братков и бездействие правоохранителей. Проводились совещания, краевое начальство метало громы и молнии, но цапковская бригада как была "при делах", так и осталась — не тронули никого, хотя, как выясняется теперь, речь шла о десятках эпизодов грабежей и избиений, о 200 с лишним (!) изнасилованиях. Если бы меры были приняты тогда, не случилась бы и трагедии 4 ноября — это очевидно.

Борьба или имитация борьбы?

История Кущевской ОПГ вопиюща и, надо полагать, теперь будет доведена до конца. Но ведь зачистка запущенной уголовщины и отлов отморозков — это отнюдь не борьба с оргпреступностью. Бороться необходимо с питательной средой, в которой она возникает, с пробелами в законодательстве, которые ее, по сути, стимулируют.

Вот, например, по совершенно непонятным и необъяснимым причинам под флагом гуманизации из УК исчезла конфискация имущества как вид уголовного наказания, хотя даже в международных документах (например, в Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности) конфискация имущества членов ОПГ прописана как важнейший инструмент борьбы с оргпреступностью. Более того, до сих пор конфискация у нас отсутствует за преступления против собственности и за большинство экономических преступлений. Иными словами, за те преступления, которыми наносится наибольший ущерб гражданам, обществу и государству. Внятно объяснить, отчего в России происходит так, а во всем остальном мире иначе, не в состоянии никто.

Трудно объяснить и другую отечественную правовую реальность. Несмотря на заявленные неоднократно антикоррупционные приоритеты, за преступления в этой сфере у нас наказывают весьма либерально. Анализ судебной практики за первое полугодие этого года свидетельствует: за коррупционные преступления в большинстве случаев приговаривают к лишению свободы условно. Реальные сроки судами назначены только 16 процентам осужденных по соответствующим делам.

Эти цифры выглядят особенно пикантно на фоне катастрофического роста числа фактов сращивания ОПГ с "оборотнями" из правоохранительных органов.

Ни цапковская банда в станице Кущевская, ни чудиновская банда в Нижнем Тагиле, ни многие другие ОПГ не смогли бы существовать длительное время без "крыши" в правоохранительных органах. Но эту "крышу" никакая борьба с коррупцией не сносит.

Беспрецедентным событием стало увольнение 5 октября этого года "за нарушение присяги прокурора" (формулировка приказа руководителя Следственного комитета) руководителя управления Следственного комитета по Хабаровскому краю Геннадия Фатеева и его заместителя, курировавшего расследование особо важных дел, Константина Лысенко. Депутат Госдумы Борис Резник несколько последних лет засыпал запросами Генпрокуратуру по этим персонажам. Он полагает, что уволенные сейчас руководители сознательно разваливали уголовное дело на лидеров самого крупного в стране преступного сообщества "Общак" (численностью более 5 тысяч человек). По мнению депутата, теперь уже бывшие руководители краевого СК стали преследовать свидетелей по делу, освободили из-под стражи целый ряд подозреваемых бандитов. Самое удивительное в том, что эти люди в больших погонах уволены, но уголовное дело в отношении них не возбуждено.

Все включено

Сейчас модно говорить, что в ходе нового передела собственности, который начался в нулевые годы, якобы произошла смена "крыш" — бандитских на ментовские. Не думаю, что такой подход верен. Дело в том, что правоохранительные органы находятся постоянно в процессе реформ, переделок и ротаций, а мафиозные структуры стабильны. Воры в законе и криминальные авторитеты в отличие от милицейских генералов на пенсию не уходят и строят свою "работу" с дальней перспективой. Подмечено, что сегодня российская оргпреступность перешла к новой тактике — выращиванию своих ментов, прокуроров и судей. Их старательно продвигают, кормят и используют с очень высокой эффективностью.

Эта эффективность особенно заметна в современных рейдерских операциях, в которых в обязательном порядке используется и силовой ресурс (в виде милицейских и прокурорских наездов на предприятия конкурентов), и коррупционный судебный ресурс (подготовка и принятие необходимых псевдосудебных решений о переделе собственности).

О необходимости борьбы с этим опасным явлением заявлено с самых высоких трибун. Но разве хоть одна рейдерская цепочка дошла до судебного приговора?

Вопрос риторический. Но разве он один?..