Гала балет
Берлинский Staatsballett показал премьеру — гала-концерт "Малахов и друзья". За русской экспансией на немецкой земле наблюдала ОЛЬГА ГЕРДТ.
Гала-концерт — действо настолько нетипичное для берлинской балетной жизни, что сразу чувствуешь себя как дома — в Большом, Музтеатре Станиславского или Мариинке. Зрителям под шестьдесят, в фойе атмосфера праздника, на сцене — торжество любовной лирики. С той разницей, что в немецком варианте Шуберт предпочтительнее Чайковского, Прельжокаж актуальнее Петипа, а танцующий интендант Staatsballett важнее всех к нему "понаехавших". И не потому, что его так просто не увидишь,— Владимир Малахов активно занят в репертуаре. А потому, что существующие с 2007 года "Малахов и друзья" позволяют получить любимого танцовщика "оптом" — в разных, как правило шлягерных, ролях.
Кроме сольного "Умирающего лебедя" (хореограф мужской версии Мауро де Гандиа) Малахов вышел на сцену еще в двух коронных дуэтах. Па-де-де из "Манон" Кеннета Макмиллана станцевал с американкой Джулией Кент — давней знакомой по Американскому балетному театру. Дуэт из "Парка" Анжелена Прельжокажа — с примой Staatsballett Надей Сайдаковой, впечатлившей особенно. Экспрессивная танцовщица соблазняла — как в угол загоняла, любила как пытала, с каким-то особым женским отчаянием. А когда в финале впилась, наконец, в губы партнера и он начал раскручивать ее висящее в воздухе тело, поцелуй превратила в смертельный номер.
Русские имена солистов Staatsballett и приглашенных звезд греют душу. Не без ревности следишь за всеми, например за бывшей москвичкой, теперь берлинской примой Полиной Семионовой. Власть над залом у нее абсолютная: надо видеть, с каким изяществом в соло Alles Walzer Ренато Занеллы она манипулирует публикой. Бросит нежный взгляд, дрогнет плечом, провернет длинные ноги, как циркуль, распахнет бесконечные руки — и любуешься балансом как поэтическим и физическим чудом. Она хоть и из Москвы, но давно уже не наша, скорее уже какая-то берлинская Сильви Гиллем. Другое дело приглашенная звезда Евгения Образцова. Солистка Мариинки в па-де-де из "Карнавала в Венеции" завоевывает ослепительной, намертво приклеенной улыбкой, властными телесными интонациями и техническим перфекционизмом, насаждаемым с таким экстазом, что смысл хореографии улетучивается, а ощущение блистательно проведенной военной операции остается. Это очаровательное варварство под питерским аристократическим флером глаз европейца, впрочем, не режет, скорее ласкает — как экзотика, которую ждут и охотно раскупают.
И напротив, вовсе не экзотичное на западный вкус явление москвички Натальи Ледовской в дуэте из балета Дмитрия Брянцева "Призрачный бал" дало повод для особого волнения. Видят зрители, что она другая? Насколько феерически музыкальна, женственна, в какой форме, хоть и танцевала "Призрачный бал" еще на премьере в далекие 90-е? Как парит и тает в руках партнера, как бесшумна и бесплотна — такого не от всякой Жизели дождешься. За хореографию, правда, когда-то казавшуюся шедевром, сейчас как-то неловко. Когда изощренная дуэтная вязь сменилась маловыразительным валянием на полу с выяснением "отношений", стало понятно, что Ледовская — единственный шедевр, который время в этом балете не разрушило.
В любом случае Малахову следует сказать "спасибо". За то, как последовательно снимает антагонизм между "европейским" и "славянским". За диалог. За то, что его авторитет заставляет относиться ко всем приглашенным серьезно: "наш", считают зрители, кого попало не позовет. Ну разве что крякнут недоуменно, если на сцене случится конфуз вроде тривиальнейшего бежаровского дуэта "Любовь поэта" из репертуара солистов Tokyo Ballet Мицуки Уено и Наоки Такагиши. Но тут же воцарится внимательная тишина: у всех свои священные коровы, и у японцев это Бежар.
В огромном гала из 15 номеров смутило лишь обилие старомодной хореографии вроде "Вечерних танцев" Тома Шиллинга или "Моцарт-клавирконцерта" Уве Шольца. Безопасная, пресная, мастеровитая — такой сердце не разобьешь и ум не растревожишь. Выбивался из добропорядочного ряда, кроме прельжокажевского "Парка", пожалуй, только дуэт "Intimate Distance" Иржи Бубеничека, в котором резкие и харизматичные солисты Staatsballett Беатрис Кноп и Дмитрий Семионов (брат звездной Полины) общались на языке, далеком от лексикона бабушек и дедушек с его непременно патетичным заламыванием рук, трепетными пробежками и целомудренными объятиями. У хореографа Бубеничека артисты крутили любовь как на драку нарывались: подсекая друг друга, подбрасывая, роняя на пол, толкая в грудь, грубо хватая за шею — тут не соскучились бы и зрители помоложе шестидесяти.
Немного помолодеть репертуаром программе "Малахов и друзья" не помешало бы. Авторитет Малахова так высок, что театр ничем тут не рискует. Ни неизменной стоячей овацией в финале, ни численностью русского десанта. Что бы ни предложил любимый интендант, возьмут все.