Джон Харви "Люди в черном"
"Новое литературное обозрение"
Книга соответствует названию — она о мужчинах, одетых в черное. Кто они были — короли, монахи, предприниматели? Что заставляло их носить черный цвет? До конца XIX века Европа подчинялась жесткому цветовому коду, и черный был самым семантически насыщенным из всех цветов. Британец Джон Харви связывает сегодняшнюю цветовую универсальность с революцией, которую совершил в одежде к концу XIX века именно что черный цвет, а победу черного — с наступлением эпохи непобедимой серьезности. "Для меня несомненно,— пишет он,— что в прошлом тысячелетии мужчины и их одежда делались все мрачнее и чернее". Апофеозом этого помрачнения стала вторая половина XIX века, когда черный, бывший раньше цветом молитвы и скорби, сделался цветом промышленников и предпринимателей, цветом первых денди и вообще цветом мужчин, обозначающим их превосходство над женщинами. При этом для Харви семантика его не меняется с годами — черный цвет однозначно мрачен, это цвет "убийственной серьезности", цвет служения, самая страшная характеристика которого в том, что, одеваясь в черное, "вместе со своим "я" человек стирает и человечность и становится орудием власти". В последнем своем качестве черный дошел и до ХХ века. Что не делает современность мрачнее прошлого: сегодняшний чиновник уж точно не страшнее опричника или испанского короля Филиппа II, обожавшего любоваться кострами инквизиции.
Хотя книга Харви заявлена как книга о цвете, ему удается рассказать свою историю через людей, тех самых мужчин в черном, которых он вынес в заголовок. Но, к сожалению, в самой существенной, в том числе и по размеру, главе — о Диккенсе — он сбивается на литературоведение, и вообще ему не всегда удается писать только об одежде. В этом смысле его книга тоже мужская — одежда здесь не создает смысловое поле, а воспринимается как дополнение к нему.
Малькольм Гладуэлл "Что видела собака"
"Альпина Паблишерз"
Большинство книг Малькольма Гладуэлла можно пересказать одним предложением. Например: "Гении и аутсайдеры" — про то, что гением можно стать, только если долго и упорно тренироваться. Или "Озарения" — про то, что самая правильная мысль приходит человеку в голову в самую первую секунду. Это вовсе не значит, что сами книги можно уже не читать,— этот продуктивный автор The New Yorker и самый читаемый в мире писатель нон-фикшн умудряется превратить свои произведения в аттракционы по невиданному запутыванию читателя, где красиво звучащие утверждения доказываются ворохом изящно скомпилированных фактов. Литературное трикстерство Гладуэлла чрезвычайно обаятельно, и нельзя не признать, что главную задачу писателя — завладеть читателем — он выполняет на отлично.
Последняя его книга, оперативно переведенная на русский язык, написана в жанре, где умение жонглировать информацией бесценно: это сборник статей для журнала New Yorker на разные волнующие темы. Например, здесь есть статья о проблеме плагиата, которую Гладуэлл решает с привычным изяществом: чужие идеи — топливо для новых идей, поэтому не стоит относиться к заимствованию с такой уж щепетильностью. Зато с щепетильностью надо отнестись к бездомным, маммографии и иностранной разведке. Или, например, очень волнует автора проблема оральных контрацептивов. "Последние сорок лет миллионы женщин по всему миру принимали Таблетку именно таким образом, чтобы испытывать максимальные страдания и боль",— пишет этот знаток женского цикла, основываясь на статье дамы из Техасского сельскохозяйственного университета. Его очерки полны каких-то неумных фантазий. Но вот про людей — например, про Рона Попейла, гениального продавца им же изобретенной печки-гриль, или про собачьего психолога Сезара Миллана — он пишет прекрасно. И в общем, не владея силой обобщений, может сделать замечательный сюжет из жизни маленького человека.