Незамаскированные премьеры

Петербургский Александринский театр — любимец дирекции театрального фестиваля "Золотая маска": мало того что в последние годы спектакли Российского государственного академического театра драмы имени Пушкина (так он называется до сих пор в официальных бумагах) неизменно участвуют в конкурсе, так "Маска" ежегодно устраивает еще и специальные гастрольные программы, чтобы представить в Москве все важные премьеры Александринки. Впрочем, кто бы возражал: москвич Валерий Фокин, уже несколько лет возглавляющий этот театр, сделал из старомодной, скучной, забытой критиками и зрителями академии современный театр-ньюсмейкер.

Худрук представит свою последнюю по времени работу — шекспировского "Гамлета" с Дмитрием Лысенковым в главной роли. Спектакль длится меньше двух часов, он стремителен и ясен. Принц датский здесь противостоит не конкретным злодеям и царедворцам, каждый из которых по-своему слаб и даже смешон, а всей системе — беспощадной и гадкой, но лишенной индивидуальности. В "Гамлете" немало перекличек со знаменитым шекспировским спектаклем Николая Акимова, но много и новых остроумных решений, в частности декорация Александра Боровского, представляющая собой развернутую тылом к зрителю трибуну. Общий посыл режиссера — плетью обуха не перешибешь, любые старания и порывы Гамлета побороть систему обречены. Хотя, как показывает пример Фокина, в стенах отдельно взятого театра есть смысл пробовать.

Кстати, в деле обновления Александринки Валерию Фокину немало помогли иностранцы — поляк Кристиан Люпа, литовец Оскарас Коршуновас, румын Андрей Щербан. Худрук Фокин последовательно отстаивает представление о том, что настоящий театр-академия — не осажденная крепость, стоящая насмерть против полчищ "авангардистов", а гостеприимный дом, где собственные традиции готовы обогащать чужими находками и идеями. Чеховский "Дядя Ваня" — пример такого заимствования. Жаль, конечно, что Андрей Щербан, самый именитый румынский режиссер, долгие годы работавший в Америке, всего лишь повторил в Петербурге ранее сделанный им в Румынии чеховский спектакль. Но актерам Александринки этот опыт все равно пошел на пользу: режиссер научил их не бояться соединять в одном спектакле разные стили игры. Зрители тоже оказываются как на "американских горках" — спектакль бросает от шаржа к задушевности, от психологического реализма — к гротеску. Эти "виражи" должны компенсировать отсутствие в интерпретации "Дяди Вани" радикальных идей и замысловатой концепции.

Гораздо более смелым стал спектакль неутомимого питерского выдумщика Андрея Могучего "Изотов". Мало кто отважился бы поставить на большой, глядящей в бархат и позолоту зала императорской сцене "новую драму" Михаила Дурненкова. "Нам было важно рассказать о том, что сегодня, когда старый, хорошо знакомый тебе мир разлетается в клочья и нарождается некая новая цивилизация, все равно остаются острова, "заповедники", не подвластные всеобщей энтропии",— объясняет свой замысел режиссер. Герой пьесы возвращается в свой старый "заповедник" из Москвы, которая в данном контексте и символизирует новый, полный опасностей мир. Именно пространство, живое и хранящее эмоции и чувства людей, стало объектом режиссерских фантазий и даже, можно сказать, основным действующим лицом спектакля Андрея Могучего. Прообразом этого пространства стал знаменитый дачный поселок Комарово, до сих пор сохраняющий особый — так и хочется сказать "академический" — уклад жизни.

Расписание см. далее