Белоэмигранты князь Михаил Александрович Юратьев (Шарль Буайе) и великая княгиня Татьяна Петровна (Клодетт Кольбер) бедствуют в Париже. Она вынуждена воровать в лавках и в самый неподходящий момент извлекает из выреза платья краденые артишоки: ой, простите, не могу, очень щекотно. Между тем на его банковском счете лежат 40 млрд франков, но он не прикасается к ним и дает от ворот поворот всяким претендентам на русский престол и деньги: их доверил ему лично Николай II, так не достанутся они никому! В Париж прибывает охотник за деньгами — зловещий комиссар Городченко (Бэзил Рэтбоун), некогда пытавший князя на Лубянке. Комиссар — почетный гость на ужине у банкира Дюпона (Мэлвилл Купер): хозяин и прочие беспринципные толстосумы заинтересованы в аренде советских нефтяных месторождений. (Какое актуальное кино, однако!) А супруги, как назло, переступив через гордость, устроились к Дюпонам дворецким и горничной. Ну вроде бы все с фильмом понятно: что называется, антисоветский пасквиль. А что еще могли снять в Голливуде в 1937 году? Тем более что режиссер — Анатоль Литвак (1902-1974), сбежавший из СССР, где он успел поставить один фильм. Но "Товарищ" нарушает все стереотипы, обманывает все ожидания, это такой большой, непрерывный, восхитительный сюрприз. По разряду развесистой клюквы можно записать лишь попытки Кольбер петь русские романсы: но, право слово, ее нечленораздельное звукоподражание тоже восхитительно. Сначала Литвак разыгрывает светскую комедию, не уступая в изяществе такому непререкаемому авторитету жанра, как Эрнст Любич: да и то "антисоветская" "Ниночка" (1939) — самый его несмешной фильм. Двух-трех аристократических жестов, наклона головы Михаила или находчивости Татьяны, вовремя перепугавшей и покорившей Дюпона монологом служанки из какой-то пьесы, достаточно, чтобы семья банкира безоговорочно капитулировала перед сиятельными слугами. Дюпон превращается в безвольного болванчика, излеченный от головной боли адским фирменным коктейлем Юратьевых на основе джина, валерьянки и пороха: "Мне теперь нельзя курить? Я взорвусь?" — "Не волнуйтесь, сэр: порох намок". Банкирская дочь (Изабель Джинс) смешивает коктейли для Михаила, фехтующего с ее братом (Морис Мерфи). А брат клянчит у Михаила в долг деньги, которые продул ему в покер. Но сенсация фильма — явление комиссара. Рэтбоун аристократичен, как Шерлок Холмс, лучшим исполнителем роли которого он остается по сей день, хотя и загримирован под Троцкого пополам с Дзержинским. Он мастерски носит фрак, целует дамам ручки, получил в Кембридже докторскую степень по философии, тайно влюблен в великую княгиню, которую, как выясняется, спас от расстрела, и, апеллируя к патриотизму эмигрантов, получает вожделенные миллиарды: они уверены, что Николай II поступил бы на их месте так же. Что сей сон значит? Если впадать в академическое занудство, то получится, что эта комедия выражает идеи оригинального национал-большевизма русской эмиграции 1920-х годов — Николая Устрялова или Дмитрия Святополк-Мирского: грубо говоря, большевики — не могильщики, а наследники Российской империи, поэтому им надо помогать. Я вовсе не хочу сказать, что Литвак был национал-большевиком, но как недавний эмигрант он понимал, что реальность сложнее пропагандистского лубка, а Голливуд при всем его таланте упрощать все, что угодно, был способен на свежесть взгляда — художественного и политического.
"Товарищ" (Tovarich, 1937)
"Фронт", 1943
Братья Васильевы
Сняв "Чапаева" (1934), братья Васильевы утратили вдохновение, однако именно им чуть ли не лично Сталин доверил экранизацию пьесы Александра Корнейчука, опубликованной в "Правде" 24-27 августа 1942 года, в дни катастрофы на Юго-Западном фронте. Пьеса разъясняла: герои Гражданской войны генералы Горлов (Борис Жуковский) и Хрипун (Василий Ванин) — старая бездарь, окруженная подхалимами вроде полковника Удивительного (Борис Чирков). Гнать их поганой метлой, менять на молодого и зубастого генерала Огнева (Борис Бабочкин). Васильевы честно пытались хоть что-то сделать с текстом: выбросили совсем уж невыносимых героев — журналиста Крикуна, редактора Тихого, актера Грустного, ввели батальные сцены. Но, как ни старались, смотреть "Фронт" можно лишь по приколу. Дорогого стоит допрос пленного фрица: сидит он — ноги на стол, вещает о победе рейха, а наши генералы спичку ему подносят — папироску прикурить. Характерно, что на оккупированных территориях немцы якобы ставили — отредактировав, конечно — "Фронт" под названием "Вот так они воюют".
"Совесть", 1974
Юрий Кавтарадзе
Несправедливо забытая "Совесть" Юрия Кавтарадзе напоминает о золотой поре телефильмов, которые заказывал во славу МВД министр Щелоков: получалось почему-то здорово. Но на фоне, скажем, "Рожденной революцией" выделялась особо зловещая "Совесть": некий вполне респектабельный товарищ (Всеволод Сафонов), "как все", убивал — то в Ялте, то в Риге — участников побега из нацистского лагеря осенью 1944 года. Жертв объединяла с убийцей тайна, которую они хранили — о чем откровенно говорил фильм — из страха перед СМЕРШем, из стыда за то, что оказались в плену. Юрий Кавтарадзе (1923-1979) снял немного. На фронте успел побывать военным следователем, начальником штаба партизанского отряда имени Щорса, командиром Особой группы по борьбе с бандитизмом. Так что мрачная поэтика спецпроверок и допросов в прифронтовой полосе — не плод его фантазии, а собственный опыт. Отголоски "Совести" можно найти в "Противостоянии" Юлиана Семенова и Семена Арановича, только "Совесть", пожалуй, убедительнее будет.
"Соломенная шляпка", 1927
Рене Клер
В 1920-х годах Рене Клер, вращавшийся в кругах дадаистов, еще был склонен к экспериментам. Поставить в эпоху немого кино водевиль Лабиша так, чтобы зрителям казалось: они слышат с экрана музыку,— возможно, самый смелый из этих экспериментов, хотя ничего радикального в фильме нет. Но "Шляпку" можно назвать первым ретрофильмом. Клер, перенеся действие из 1850-х годов в 1895-й, первым отстранил, сделал трогательным и смешным вчерашний день, который зрители еще не ощущали как прошлое. В целом же "Шляпка" — механическое зрелище, растянутый на два часа короткометражный фильм-погоня в духе Мака Сеннета. В памяти остается немногое. Снятые то в замедленном, то в ускоренном темпе сцены тотального погрома, который устраивает в квартире Фадинара (Альбер Прежан) лейтенант Тавернье (Жеймон Виталь): погром этот чудится Фадинару. Да утратившая соломенную шляпку Анаис (Ольга Чехова), ежеминутно падающая в обморок, причем лакею, всегда не вовремя открывающему дверь, кажется — пока она не рухнет на руки ему самому,— что она бросается в объятия всех мужчин подряд.
"Un chapeau de paille d'Italie"
"Миссия", 1986
Ролан Жоффе
Костюмный, пышный, экзотический, но холодный фильм Ролана Жоффе получил "золото" в Канне: в моде был новый классицизм, "большой стиль". Надо бы разрыдаться, когда солдаты расстреливают безоружную, наступающую на них с пением гимнов толпу индейцев во главе с братом Габриэлем (Джереми Айронс) или когда в водопады рушится крест с привязанным к нему священником, но получается лишь оценить мощь и красоту мизансцены. Речь в фильме идет об увлекательнейшем и загадочном эпизоде истории. В 1754-1756 годах, разобравшись с демаркацией границ, испанцы и португальцы разгромили созданное иезуитами между Бразилией, Парагваем и Аргентиной государство индейцев гуарани: то ли коммунистическое, как считали в СССР 1930-х годов, то ли тоталитарное, то ли утопическое, то ли антиутопическое. По фильму это был рай земной, защищая который, пали герои — священник и наемник-работорговец Мендоза (Роберт Де Ниро), раскаявшийся после убийства брата на дуэли. "Миссия" — из тех фильмов, которые трудно любить, но невозможно не уважать.
"The Mission"