Дети артфака

В помещении завода "Союз" открылась выставка "Время, вперед?". Столь крупный совместный проект выпускники Института проблем современного искусства (ИПСИ), занимающегося обучением художников уже одиннадцать лет, показывают впервые. Корреспондент "Власти" Валентин Дьяконов выяснял, можно ли научить современному искусству.

На "Время, вперед?" можно найти и реалистическую живопись, и скульптуры, и видео, и даже вышивку. Некоторые объекты, как, например, "Лодка" Александра Повзнера, сделанная из коряги, навевают мысли о примитивных племенах и бытовой магии. Скульптуру Анны Титовой "Архив" легко представить себе в салоне авангардной мебели. Общим для всех участников является только место, в котором они учились.

Человек, выучившийся на юриста, может найти работу в организациях в диапазоне от транснациональной корпорации до подвального магазина продуктов. Есть, однако, редкие профессии, спрос на которые на рынке труда крайне мал. В корпорации, возможно, найдется место веб-дизайнеру, а вот современному художнику придется выбирать между полной независимостью, попытками встроиться в малоразвитую систему арт-рынка и сосуществованием на основе контракта (чаще устного) с галеристом. Годовой оборот российского арт-рынка даже в лучшие годы не превышал миллиона долларов, если судить по объемам продаж единственной на данный момент ярмарки "Арт-Москва", проходящей в ЦДХ. Этого миллиона, безусловно, недостаточно для создания большого количества рабочих мест. Вернее, он не обеспечит комфортное существование разнообразных ниш, а именно на них и построена сама идея современного искусства. Тем не менее ИПСИ с 1999 года набирает 30-35 молодых людей, которые хотят быть художниками. Эта организация была первым в России местом, где можно было научиться премудростям столь замысловатой и эзотерической деятельности. Теперь к делу образования в области современного искусства присоединились (см. далее) Школа имени Александра Родченко, открытая Ольгой Свибловой, и отчасти — класс галеристки Айдан Салаховой в Академии художеств.

Сам институт был создан в 1991 году нынешним комиссаром Московской биеннале Иосифом Бакштейном. Произошло это сразу после поездки Бакштейна с выставкой концептуалистов "Между весной и летом" в Америку. Директор принимающей организации, Института современного искусства Бостона, посоветовал Бакштейну сделать что-то похожее и в России. Вскоре к названию московского института добавилось слово "проблемы", что, конечно, оказалось очень уместно: в 1990-е годы у современного искусства в Москве, кроме проблем, не было практически ничего. Поначалу институт существовал на спонсорские пожертвования и грант Фонда Сороса. Поддержка Сороса кончилась вместе с закрытием фонда в 2001 году. Первый набор студентов 1999 года осуществлялся на конкурсной основе. Прошедшим конкурс приходилось платить за обучение символическую сумму. Сегодня сборы со студентов покрывают примерно одну шестую бюджета ИПСИ.

Среди профессоров ИПСИ были как искусствоведы (Екатерина Деготь, Елена Петровская), так и философы (Михаил Рыклин), и художники. Но знания как таковые не являются главной целью обучения в институте. Предполагается, что поступающие уже имеют ремесленные навыки, поэтому институт нельзя рассматривать как альтернативу традиционному художественному образованию. "Оно не сильно модернизировалось за эти годы,— говорит Бакштейн.— У нас бывали наборы, когда половина студентов пришла из Суриковки, половина — из Строгановки". "На Западе не существует такого разделения между "академией", развивающей при этом техническое мастерство, и "актуальной" практикой",— считает выпускник ИПСИ 2008 года Сергей Огурцов.

Главным навыком, который дает ИПСИ, Бакштейн считает умение говорить. Это, безусловно, западная модель. В современных академиях Европы и США существует практика под названием crit: преподаватель становится модератором дискуссии, возникающей вокруг произведения студента. В этой дискуссии участвуют и сокурсники автора, и другие преподаватели. По тем же принципам существовал, по крайней мере с 1970-х годов, российский художественный андеграунд. Сам Бакштейн участвовал во многочасовых обсуждениях акций и произведений легендарной концептуалистской группы "Коллективные действия". Художники часто собирались в мастерских Ильи Кабакова или Юло Соостера и представляли свои работы на общий суд. Именно в обсуждениях, часто с использованием ассоциаций из смежных гуманитарных областей, от философии до социологии, заключалось своеобразие нонконформистского искусства как автономной культуры, не зависящей от государственного заказа. Для "правильного" советского художника дискуссии ограничивались приемом работ на выставку так называемыми худсоветами. Процедура была формальной, чуть ли не единственной задачей было недопущение идеологических недочетов. По воспоминаниям художников старшего поколения, члены худсоветов оживлялись только в тех случаях, когда претенденты вводили ленинскую тему, то есть изображение вождя в каком-либо контексте. Здесь проколы были недопустимы.

Для одних выпускников ИПСИ главной ценностью стало не столько умение четко объяснить то, что делаешь, сколько общение. Для других, например для одного из самых перспективных молодых художников, выпускника 2007 года Хаима Сокола,— "профессиональное посвящение". "Бакштейн все-таки старался ввести нас в большой мир,— рассказывает Сокол.— Для меня самым волнующим моментом была выставка выпускников, оформленная как спецпроект ярмарки "Арт-Москва". Все-таки показать работы первый раз в профессиональном контексте — это очень важно".

Нынешнюю выставку выпускников впервые за одиннадцать лет — через Министерство культуры — поддержало государство. И по мнению скептиков, пестрый набор индивидуальностей, показавших свои работы на выставке "Время, вперед?", может превратиться в новый официоз. Ведь возникновение института — следствие не только появления профессиональных организаций в сфере современного искусства, но и распада грандиозной системы трудоустройства художников, существовавшей в Советском Союзе. Тогда художник после диплома мог найти высокооплачиваемую работу в самых разных уголках необъятной родины. Нынешним выпускникам Суриковского института, Строгановского училища и других образовательных центров податься особо некуда. Правда, внутренний рынок традиционного реализма все-таки существует. Здесь крупным заказчиком является церковь. Государственные организации, например Министерство обороны, регулярно закупают картины "про войну". Красиво написанный букет цветов тоже можно продать через салоны. Букет, однако, не соответствует новому государственному тренду "инновации" и "модернизации". Намного лучше смотрится молодое искусство, решающее общеевропейские проблемы. При желании можно даже обнаружить его сходство с фундаментальной наукой, которая столь же непрозрачна для стороннего наблюдателя. К тому же искусство с трудом может существовать без государственной поддержки: объем рынка не позволяет.

Скорее всего, однако, превращения современного искусства в символ перемен ждать не стоит. Общество к этому, судя по активности фундаменталистских православных организаций, еще не готово. Видимо, дети первых выпускников ИПСИ станут первым поколением, которое относится к "арту" как факту повседневной жизни. И тогда их родителям, получившим еще и традиционное образование, придется объяснять им не разницу между перформансом и инсталляцией, а достоинства картины Александра Иванова "Явление Христа народу".

Чего не хватает ИПСИ?

О своем отношении к ИПСИ и перспективах образования в области современного искусства в России "Власти" рассказали опытные преподаватели Айдан Салахова и Ольга Свиблова.

Ольга Свиблова, основатель и директор Школы фотографии имени Родченко

ИПСИ — это замечательная идея. Институт закрыл зияющую дыру в сфере образования. Иосифу (Бакштейну.— "Власть") удалось создать очень живую, очень неформальную организацию. За это ему спасибо.

Иногда мне, человеку с картезианским мышлением, трудно понять, как существует ИПСИ. В Школе имени Родченко все намного жестче — и график, и подход к обучению. Но ИПСИ работает очень тонко. И если я говорю о молодых художниках, которые мне интересны, то в первую очередь приходят на ум выпускники ИПСИ. Одиннадцать лет его существования дали урожай. Не то чтобы тысячи авторов. Художники — штучный продукт, их вообще не должно быть много.

Единственное, что я пожелала бы ИПСИ, это найти способ перевести уникальный опыт в масштабы больших государственных учреждений. Потому что наши институты сильно отстают, они не соответствуют времени.

Айдан Салахова, художница, владелица галереи "Айдан", преподаватель Суриковского института при Российской Академии художеств

Мне кажется, что ИПСИ не хватает разделения на потоки, понимания того, кому какое образование нужно. Если художник уже понимает, что такое современное искусство, ИПСИ нужен ему в качестве курсов повышения квалификации. Но если в ИПСИ приходит выпускник Суриковского училища, то у него возникает каша в голове. Он начинает буквально с нуля и быстро запутывается в тех объемах информации, которые получает в ИПСИ. Для меня как галериста соответствующая строчка в резюме у молодого художника не всегда является рекомендацией. Потому что ИПСИ отнюдь не гарантирует ясность мышления.

Своих студентов я учу преодолевать школу. Это страшная ломка: тебя настраивают на работу с пейзажами, натюрмортами и портретами, но не объясняют, зачем все это. Поскольку я сама прошла такую ломку, мне легче помочь желающим, направить их в нужную сторону. Правда, это непопулярный путь. Девяносто восемь процентов выпускников Суриковки остаются в рамках традиционной школы; при этом совершенно не ясно, зачем она им нужна — востребованности все равно нет.