В Царском павильоне на Ходынском поле впервые после 1917 года был официально исполнен бывший российский гимн "Боже, царя храни!", которому в этом году стукнуло 165 лет. Разумеется, исполнить хором монархический хит России деятелей культуры побудила вовсе не относительно круглая дата. Просто им как гражданам нечего петь.
В новогоднюю ночь, в паузе между президентским приветствием и первыми звуками российского гимна, у многих нет-нет да и проскочит мысль: а что, если опять дадут предупредительный сигнал-аккорд "Союза нерушимого"?
Казалось бы, давно уже гимническое пространство официально занято "Патриотической песнью" Михаила Глинки. Народной альтернативой бессмертному советскому шлягеру часто выступает главная строка дореволюционного гимна — "Боже, царя храни!". Но до сих пор — разбуди ночью, и обыватель обязательно затянет: "Союз нерушимый республик свободных..."
Тема гимна
Гимны замечательны тем, что они способны обнажать национальные архетипы. Бразильцы во время исполнения национального гимна выглядят сентиментальными мальчишками, немцы — стоиками, французы — революционерами, а итальянцы — оперными любовниками.
И все же национальное амплуа — это не главное, что дает почувствовать гимн. Он важен своим отражением государственной психологии и, соответственно, идеологии. А за идеологию, простите, отвечают слова, а не музыка.
Решительно все национальные гимны берут за сердце не чем иным, как банальным, стандартным и оттого родным сюжетом. Речь всегда идет о том, как прекрасна страна с ее ярким солнцем (луной), с ее замечательными создателями, с трудолюбивыми (богопослушными) гражданами, которые с каждым днем (годом) все ближе к светлому будущему.
Если есть монархи — поют про монархов. Нет монархов — славят президентов. Отличаются государственные гимны только а) названием страны, б) характером ее политического устройства и в) своеобразием ландшафта.
Получается, что мастерство сочинителя гимна — вовсе не в выборе сюжета. Его рецепт прост — как у Набокова в "Даре": "Божественный смысл этой лужайки выражался в ее бабочках". Важен способ подачи бабочек. Все живое, истинное и бесконечно милое необходимо изложить так, чтобы не искажалось ни сегодняшнее сочетание качеств страны, ни представление о ее возрасте. Именно такое сочетание гарантирует гимну неуязвимость, присущую святыням.
Смысл гимна
Появившись в эпоху абсолютизма и классицизма, государственные гимны создавались по одной трафаретке. Их первая строфа общеизвестна: "Боже, храни 'Х'", а музыкальный лексикон почти примитивен — кварто-квинтовая мелодия и медь в инструментовке.
В основе самого долгоиграющего русского гимна — "Боже, царя храни!", сочиненного в 1833 году по заказу Николая I,— лежала общепринятая европейская модель. Точно такими же были гимны Англии, Дании и Швеции.
Взлет популярности главной песни царской России в наше время не случаен. Как ни забавно, к этому приложил руку далекий от политики Петр Ильич Чайковский. Написав "Торжественную увертюру '1812 год'", куда по причине депрессии и отсутствующего вдохновения (к тому же против истории) он ввел тему "Боже, царя храни!", Чайковский сослужил добрую службу нынешним адептам новорусской государственности.
В 1992 году увертюра едва ли не впервые в нашем веке прозвучала с должным количеством пушечных выстрелов под "Боже, царя..." на Красной площади. Дирижировал Ростропович. А ровно через три года патриотический жест всемирного виолончелиста был дублирован во внутреннем приделе недостроенного храма Христа Спасителя. Еще два года спустя у того же храма царский гимн в кондовой медной инструментовке звучал в честь 850-летия Москвы.
Неудивительно, что все это время "Боже, царя храни!" негласно конкурировал с официальным гимном России — "Патриотической песнью" Глинки. Невероятно, но причиной тому вовсе не монархические настроения в усиленно декларирующем демократию обществе. А то, что любой коммунист и любой капиталист может произнести хотя бы первую строчку царского гимна. А вот слов глинкинского шедевра не знает никто.
Кризис гимна
Сейчас Дума восстановила в прежних правах мелодическую составляющую гимна Союза ССР. Глупость ситуации в том, что мелодия Александра Александрова, номенклатурного лидера советской массовой песни и автора "Священной войны", ничего не значит в отрыве от тоталитарно неуязвимого текста Михалкова--Эль-Регистана. Гениально обслужив в свое время государственную идеологию, оба компонента бывшего советского гимна навек слились, закрыв себе путь к отдельному существованию. Союз их — нерушим.
Вспомним слезы на глазах многократных олимпийских чемпионов Ирины Родниной и Александра Зайцева. Весь мир, ничего не зная о том, кого же "сплотила навеки великая Русь", уважал спортсменов за их столь понятный ему гражданский пафос. Но советские люди коллективно менялись в лице, тихохонько подвывая: "Нас к торжеству коммунизма ведет..."
Регулярно поднимаемый в Госдуме и в правительственных кругах вопрос о музыкальном государственном символе неизбежно выливается в бесперспективную борьбу между сторонниками 55-летней мелодии Александрова и теми, кто этой мелодии определенно противится. Сколько этот разброд будет продолжаться — неясно. Ясно лишь, что у России государственного гимна нет.
Гимнический канон неизбежно указывает на главенство слова над музыкой. Национального пафоса — над его музыкальным эквивалентом. Вместо того чтобы объявлять российский конкурс на лучшие стихи к гимну СССР, стоило бы подумать — реально ли это вообще.
Предположение, что новые слова, положенные на старую музыку, всколыхнут национальное самосознание, утопично. Механически присоединив сколь угодно удачный новый текст к старой мелодии, правительство обречет свой народ на бесконечное воспроизведение уже ничем не вытравляемых слов: "В победе великих идей коммунизма мы видим грядущее нашей страны..."
ЕЛЕНА ЧЕРЕМНЫХ, ИЛЬЯ НАГИБИН, АЛЕКСАНДР БОДЕ
-------------------------------------------------------
Как Бог царя хранил
Стыдно не иметь гимна такой державе, как Россия. Вероятно, этим соображением руководствовался император Николай I, объявляя конкурс на российский гимн. У англичан уже был "God Save the King", у австрийцев — "Gott gewahren Franz den Kaiser". Французские якобинцы раньше всех написали свою "Марсельезу", да к тому же в 1830-м ее оркестровал Гектор Берлиоз. У шведов и датчан к тому времени были гимны. У Соединенных Штатов был свой "звездно-полосатый". И уж совсем укором российской монархии было распевание в подвластном ей Царстве Польском "Jeszcze Polska nie zginela".
Император сделал конкурс закрытым. Предложения были сделаны текстовикам — Нестору Кукольнику, Василию Жуковскому и некоторым великокняжеским дилетантам — и композиторам — Михаилу Глинке, Алексею Львову и пр. Глинка предложил "Патриотическую песнь" (которую сейчас и исполняют как российский гимн). Не подошла — много народного, мало самодержавного. Зато Львов & Жуковский попали в десятку. Во-первых, звучит как молитва (гимн сперва так и назывался — "Молитва русского народа"); во-вторых, мелодия простая, легко запоминающаяся, а это император любил; в-третьих, текст в начале подобен гимнам европейских монархий (то есть соблюден общемонархический канон — "Боже, храни 'Х'").
Но российский гимн, как подумалось Николаю I, должен быть гимном из гимнов. Василий Жуковский мучился этой проблемой. Первый стих уже был готов — калька с английского. Но дальше — загвоздка. Говорить-то больше не о чем. Жуковскому подсказал Пушкин: "Дай на земли / Гордых смирителю, / Слабых хранителю, / Всех утешителю, / Все ниспошли".
С музыкой сложнее. Ее автор Алексей Федорович Львов — выходец из старинной дворянской фамилии, службист (в его формулярном списке — служба в аракчеевских военных поселениях и даже секретарство при шефе жандармов Бенкендорфе). Почти все его музыкальные опусы канули в Лету, кроме одного — "Боже, царя...".
Благодаря ему в Рождество 1833 года он проснулся знаменитым. Накануне "Боже, царя..." исполнили публично на театре, и сам император аплодировал. Последствия — чин флигель-адъютанта, через девять лет — генерал-майор свиты его величества, через 40 лет — почетное место на аллегорической картине Репина "Славянские композиторы" среди Глинки, Даргомыжского, Римского-Корсакова, Балакирева, Шопена, Огиньского и пр. Среди всех персонажей в сюртуках и фраках он один в придворном мундире.
-------------------------------------------------------
Илья Резник: у нас был гимн мощный, но мрачный
— Наш "Союз нерушимый" был мощным гимном, но мрачноватым. Это плакат, образ страны. И это соответствовало тогдашнему бытию. Если официально примут ту мелодию, то я с удовольствием поучаствую в конкурсе, попробую создать свой вариант текста. Хотя, по-моему, все уже, кто мог, пробовали написать. Надо, наверное, Сергея Владимировича Михалкова попросить — может быть, он напишет. Хотя я говорил с ним, он сказал: "Я писать больше не буду".
Написать текст на музыку Глинки очень трудно: в ней очень сложный размер. Могу сказать, что задача эта ответственнейшая — ведь авторы гимна становятся частью истории страны. Я написал на эту мелодию текст, и Ансамбль песни и пляски Министерства внутренних дел России исполняет мой вариант. Степашину понравилось.
Если писать гимн заново... Сейчас такую музыку — эпическую и в то же время народную — никто не пишет. Мне даже трудно представить, кто мог бы сейчас взяться за гимн. Возможно, если бы был жив Марк Фрадкин, он мог бы, наверное. Могли бы попробовать Пахмутова с Добронравовым.
Сейчас, я считаю, ситуация тупиковая. А кто, собственно, сказал и где написано, что Дума должна принимать гимн? Это же просто инициатива депутатов. Я думаю, что гимн должен утверждать президент лично. Очевидно, при его администрации должна быть специальная комиссия.
Непонятная у нас страна. Диктатура — значит, получите марш военный, если демократия — значит, должна быть романтическая, светлая тема. Самый честный подход — это сказать: "Я люблю тебя, Россия" — без политики, без призывов, лозунгов и клятв.
Гимн должен быть объяснением в любви своей родине. Чистыми, ясными, сильными словами. При этом они должны восприниматься любым гражданином как свои собственные.
-------------------------------------------------------
Ходынское гимнопение
Инициатором спевки на Ходынском поле выступил Бари Алибасов с группой "На-На", которых поддержали депутаты Госдумы Жириновский, Бабурин, Боровой и Говорухин.
Исполнение гимна, приуроченное к 165-летию его принятия, благословил протоиерей храма Живоначальной Троицы в Серебренниках отец Георгий. Всем собравшимся раздали листочки с текстом В. А. Жуковского, так как наизусть "Боже, царя храни!" знали только участники "На-На". После их показательного сольного пения a cappella на подмостках выстроился хор: Илья Резник, Вилли Токарев, Алена Свиридова, Марина Хлебникова, Кай Метов, Вадим Степанцов, Анатолий Ромашин, Андрей Соколов, Римма Маркова, Ирина Епифанова и другие. Роль аккомпаниаторов досталась Никите Богословскому (синтезатор) и Владимиру Преснякову-старшему (саксофон). Художественным руководителем выступил Бари Алибасов. В зал набилось такое количество народа, что между фотографами возникла легкая потасовка за места для съемки.
Когда "Боже, царя храни!" представляли публике в 1833 году, гимн исполняли троекратно. На этот раз решили от традиций не отступать. Первый блин вышел комом: Никита Богословский начал путаться в аккордах. Он попросил не судить его строго, так как он единственный из присутствующих прожил четыре года, когда "Боже, царя храни!" был действующим гимном. Кто-то из нетерпеливых поп-исполнителей даже просил включить инструментальную "фанеру". Наконец, к третьему дублю хор зазвучал вполне прилично. Исполнение гимна завершилось всеобщими аплодисментами. В кулуарах начали обсуждать, каким должен быть гимн современной России.