Критика чистого юмора

Пожалуй, меньше всего можно было ожидать от британского режиссера Стивена Фрирза экранизации газетного комикса, но тем не менее "Неотразимая Тамара" поставлена по серии рисованных скетчей Поузи Симмонс, публиковавшихся в The Guardian в 2005 году, а позже выпущенных отдельной книжкой. История в картинках о похождениях лондонской колумнистки в сельской местности — вольное переложение классики, перелопаченный до неузнаваемости роман Томаса Гарди "Вдали от безумной толпы" (1874): викторианская драма превратилась тут в черную комедию, которую распирает от сарказма по самым разнообразным поводам. Не в последнюю очередь комикс издевается и над самим классическим литературным каноном: дикие сюжетные перипетии вроде переломанного носа или смерти под копытами стада коров вдруг разрешаются хэппи-эндом ко всеобщему удовольствию.

Форма носа главной героини Тамары Дрю (Джемма Артертон) — важная составляющая сюжета. Дурнушка Тамара делает в Лондоне пластическую операцию, чтобы вернуться в родную деревню писаной красавицей и перебаламутить все мужское население в округе. По ней сохнет простой парень Энди (Люк Эванс), но она предпочитает карикатурного рокера с подведенными глазами Бена (Доминик Купер). Оба ухажера — переосмысленные и переложенные на современные реалии классические литературные типажи: честный и бедный садовник против заезжего хлыща. В качестве агентов злого рока выступают две вредных глупых школьницы (Джессика Барден и Шарлотта Кристи). Малолетние дурынды, по уши влюбленные в расфуфыренное чучелко рокера, подслушивают, подглядывают и интригуют напропалую: рассылают фальшивые е-мэйлы от имени Тамары и подкидывают взрослым компромат.

Другим объектом отнюдь не добродушной пародии становится писательское ремесло как таковое: в Овечьей деревне известный писатель-детективщик Николас (Роджер Аллам) и его жена Бэт (Тамсин Грейг) держат пансион для менее удачливых собратьев, своего рода Дом творчества лузеров, населенный амбициозными графоманами. Один из них, Глен (Билл Кэмп), никак не может закончить исследование, посвященное Томасу Гарди,— в одной из сцен одолевший его writers block — неспособность выдавить ни строчки — не слишком изящно, но довольно точно рифмуется с запором. Элементы грубого фарса время от времени прорываются сквозь легкую комедийную интонацию. Осмеянию в этой внешне милой комедии подвергаются и привычные юмористические стандарты вроде супружеской измены или гадкой тетки, мечтающей застрелить соседскую собаку, но легкими мишенями Фрирз не ограничивается. За очаровательной смешной безделушкой, состоящей вроде бы сплошь из буколических сценок, скрывается циничный и неглупый взгляд на вещи. Черный юмор не стесняется выбирать в качестве объекта для шуток что угодно — секс, красоту, творчество, смерть — или, точнее, не сами явления, но традиционный пиетет перед ними. Неудивительно, что логическим продолжением оказалось высмеивание и самой классической литературы, которая формирует и навязывает традиции.

В прокате с 18 ноября