Фестиваль балет
Обширным международным гала в тбилисском Концерт-холле увенчался балетный фестиваль в честь 100-летия Вахтанга Чабукиани — лучшего и, как выяснилось по ходу вечера, до сих пор непревзойденного грузинского танцовщика и балетмейстера. Из Тбилиси — ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Обильное гала, закрывавшее неделю юбилейных торжеств в честь 100-летия Вахтанга Чабукиани, вопреки опасениям вышло вовсе не тяжеловесным — благодаря многообразию представленных жанров и непринужденной атмосфере, свойственной грузинским празднествам. Даже речь Нины Ананиашвили, худрука и примы-балерины Национального театра оперы и балета Грузии, представлявшая иностранных участников фестиваля, вышла похожей скорее на тост — столь живо реагировала публика на звучные имена мировых звезд и танцующих за рубежами родины грузинских артистов. Концерт, однако, доказал, что лучшие силы национального танцевального искусства остались все-таки в Тбилиси.
Начиная с самого юбиляра, киноколлаж ролей которого показали перед началом концерта: повторить то, что вытворял этот огнедышащий гений лет семьдесят назад, до сих пор никому не под силу — даже по технике, не говоря уж об актерской харизме. Приблизиться к этому танцевальному фейерверку смогли только шестилетние дети из народного ансамбля "Шеджибри": крошечные мужчинки вертели ураганные двойные туры в воздухе, безбашенно падая на колени, и отплясывали на пальцах не хуже прим-балерин. В балет, однако, юных грузин сдают неохотно: в многолюдной классической композиции, представившей все классы балетной школы, участвовал лишь один парнишка.
Из взрослых артистов пальму первенства стойко удерживали тбилисские балерины. Нино Гогуа, поддержанная умеренно пылким Василом Ахметели, украсила изысканной чистотой линий восстановленное адажио из "Сердца гор", первого спектакля балетмейстера Чабукиани. И если вспомнить, что все эти неожиданные и довольно рискованные верхние поддержки были придуманы 74 года назад 26-летним новичком, придется отметить явный регресс нынешних сочинителей хореографии. В бравурном pas de six из чабукианиевской "Лауренсии" сверкала последняя ученица мастера Лали Канделаки, взмывая в невесомых па-де-ша и наворачивая по 12 стремительных пируэтов в умных руках все того же Васила Ахметели.
В сравнении с ними померкли грузинские гости из статусных мировых трупп. Прима Английского национального балета Елена Глурджидзе, изображавшая Манон, непринужденно, но коряво отдавалась столь же корявому кавалеру де Грие (кубинец Арионел Варгас). Премьер Королевского балета Великобритании Давид Махатели более чем скромно обозначил партию Зигфрида в "черном" па-де-де из "Лебединого озера". Впрочем, и его Одиллия — компактная, аккуратно-расчетливая Тамара Рохо, своей беспримерной устойчивостью и уверенным вращением напоминающая заводную куколку,— явно не тянула на роль роковой соблазнительницы. И уж совсем диковато выглядела прима Мариинского театра Ирма Ниорадзе: одетая в синий люрекс, сопровождаемая кротким Андреем Ермаковым, она рвала страсть в клочья в танго, поставленном автором Полубенцевым на музыку Астора Пьяццоллы,— столь беспомощно-пошлом, что им пренебрегла бы даже Анастасия Волочкова.
Этот конфуз случился сразу после выступления отличной пары из музтеатра Станиславского и Немировича-Данченко: Наталья Сомова и Семен Чудин, вдохновенно и раскованно исполнившие гениальную хореографию Иржи Килиана, стали главным художественным открытием вечера. За Россию постояли и совсем не статусные солисты Большого Анастасия Сташкевич и Вячеслав Лопатин, рискнувшие станцевать вагановское "Па-де-де Дианы и Актеона". И если образцовые двойные туры и роскошные кабриоли танцовщика лишь подтвердили его безупречную репутацию, то чистота танца его молодой партнерши приятно удивила даже Татьяну Терехову — блистательного педагога Мариинской труппы и лучшую "Диану" последней трети ХХ века.
Но, конечно, главной сенсацией вечера стала Нина Ананиашвили. Оказалось, что 47-летняя звезда, обремененная обязанностями худрука балетной труппы и директрисы балетной школы, находится в отменной форме. Старого доброго "Умирающего лебедя" она исполнила без тени мелодраматической аффектации, свойственной российским этуалям,— тонко, безупречно по форме, поразив гибкостью выразительных рук и бисерной россыпью па-де-бурре. Свой актерский диапазон балерина продемонстрировала в травестийной "Лезгинке", некогда поставленной Вахтангом Чабукиани: одетая в чоху и шарвали, она шустро чесала на пуантах национальные гасмы, замирая в королевско-классических аттитюдах и лихо раскидывая руки в мужских "орлиных" позах. И при одном взгляде на жизнерадостную балерину-начальницу, устроившую весь этот международный перепляс, становилось понятно: за будущее грузинского балета можно не беспокоиться.