Вандейский насмешник
«Бессмертные» Фабриса Ибера в художественном музее
Любимец французов и покоритель Венецианской биеннале-97 Фабрис Ибер открывает в Нижнем Новгороде свою персональную выставку — «Бессмертные». Это не первый визит художника в Россию, но первый столь масштабный и почти целиком специально для России придуманный.
Любимец французов и покоритель Венецианской биеннале-97 Фабрис Ибер открывает в Нижнем Новгороде свою персональную выставку — «Бессмертные». Это не первый визит художника в Россию, но первый столь масштабный и почти целиком специально для России придуманный. В Нижний, на Сахаровский фестиваль, экспозиция приедет прямиком из Москвы, где Ибер выставлялся в фонде «Екатерина». Как всегда у Ибера, в «Бессмертных» будет больше слов и идей, чем собственно художественной формы. Если и есть в мире искусство самое что ни на есть нарративное, так это классическое французское искусство, и по любви и умению обращаться с текстом Ибер — прямой наследник какого-нибудь Пуссена.
Что сделает нормальный, ориентированный прежде всего на визуальное художник, собираясь везти выставку в Россию? Либо повезет что-то специфическое «свое», «фирменное», либо попробует поиграть с русскими визуальными символами. Ибер тоже берет главный национальный визуальный символ — матрешку, но далее расчленяет ее и насыщает получившуюся тушку смыслами как какой-нибудь заправский философ-таксидермист. Его матрешка при разделении надвое становится подобна саркофагу, а пустота каждого такого отдельного саркофага, согласно принципу матрешки, стремится к бесконечности. Бесконечность равна бессмертию. Вот вам и название выставки, вот и основной символ России по Иберу. Бессмертие — это сибирские морозы. Бессмертие — это текст древнерусской иконы. Бессмертие — это и сама математика, всегда присутствующая в работах и рассуждениях Ибера.
Математика и математические символы появляются в разговоре об этом художнике не случайно. Родившийся в 1961 году в западной части Франции, в Вандее, Фабрис Ибер (тогда еще утяжеленный скинутой художником последней буквой «t» в фамилии, теперь она пишется как Hyber) сначала всерьез изучал математику. Однако тяга к искусству победила, и он поступил в Высшую национальную школу изящных искусств в Нанте.
Карьера его складывалась чрезвычайно удачно: он неплохо рисовал, но еще лучше насмешничал, придумывал, говорил и завораживал своими идеями других. Слова и ирония — что может быть лучше для настоящего французского художника? Через три года после своего дебюта он придумал зеленых «Людей из Бессина» (1989). Сперва их было всего несколько — резиновых инопланетян, раскиданных по фонтанам городка Бессин и всеми своими полагающимися антропоморфным существам отверстиями работавших дополнительными источниками для струй. Но потом «зеленые» прославились, и это марсианское нашествие оставило свой след в тысяче мест по всему миру. Дальше — больше: если в студенческие годы для создания произведения Иберу требовался всего лишь «Квадратный метр губной помады» (1981), то в 1991-м для работы «Перевод» он берет 22-тонный кусок знаменитого марсельского мыла и попадает в Книгу рекордов Гиннесса.
Постепенно от гигантомании в материале Ибер переходит к глобальности мысли. Его интересует «свобода изобретать всевозможные жизненные стратегии и способы выживания» — во всех смыслах этого пассажа, от артистического до меркантильного. В 1991-м Ибер создает первый из своих POF (prototype d`objet en fonctionnement — «прототип действующего предмета») — объектов, переворачивающих очевидное свое назначение с ног на голову. Это может быть ковер, взывающий к ласке, маска для подводного плавания, где вместо стекла — обращенное внутрь зеркало, кубический футбольный мяч, кепка-радар, дерево-антенна, перчатка для шестипалой руки, автомобиль с двумя капотами. Всего их на сегодня сделано 146, и останавливаться художник не собирается.
Предлагает он не останавливаться и публике: так, в 2001 году он пустил своих зрителей в поиски спрятанных по Токио POF, затем не раз повторял это кладоискательство в других городах. Другая его «игра» — ООО «Безграничная ответственность» (1994), целью которого является взаимовыгодный союз художников и бизнесменов. Третья — игра со своим чрезвычайно выгодным фонетически именем: так появились «Ибермаркет» в Музее современного искусства в Париже (1995), уже упомянутые токийские «К`Иберралли», мишка Тед Ибер. В какую именно игру собирается играть Ибер с нижегородцами, точно известно лишь ему одному. Но приготовиться следует ко всему, ведь пришло же ему в голову превратить павильон Венецианской биеннале в студию телевидения, и получил он за это «Золотого льва».
Нижегородский государственный художественный музей, с 20 октября по 21 ноября