Выставка современное искусство
В галерее "Риджина" открылась первая российская выставка именитого немецкого живописца Даниэля Рихтера. В замысловатых сюжетах заезжего маэстро разбирался ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
Лауреат нескольких локальных премий в области современного искусства, Даниэль Рихтер к тридцати восьми годам сумел не потеряться в мощном потоке немецкой живописи, захлестнувшем арт-рынок в двухтысячные годы. В последние годы Рихтер приобретает известность и как сценограф, сотрудничающий с Зальцбургским фестивалем. В 2008 году он стал художником-постановщиком "Замка герцога Синяя Борода" Белы Бартока, а в августе нынешнего оформил оперу "Лулу" Альбана Берга (см. "Ъ" от 20 августа). В Европе Рихтер выставляется у известнейшего дилера Дэвида Цвирнера, а в Москву его привез давний поклонник немецкой школы Владимир Овчаренко, владелец галереи "Риджина". Удивительно, но профессиональным художником Рихтер стал только в тридцать лет. До этого он считал, что искусство — занятие для высокомерных типов, живущих в башнях из слоновой кости. Начинал Рихтер с абстракции, дружил с немецкими "антифа", но известность пришла к нему после обращения к живописи фигуративной.
С точки зрения сюжета картины Рихтера представляют собой сложносочиненные ребусы с отсылками к истории Германии, фильмам про зомби, японскому аниме, живописи барокко и романтизма. Его персонажи энергичны, как турки Эжена Делакруа, устраивающие "Резню в Хиосе". Сила Рихтера в том, что ему неинтересно заниматься коллажем и играть в цитаты. Для него не существует высокой и массовой культуры: картины Рихтера можно с одинаковым успехом сравнить с театральными постановками и фильмом ужасов. В картине "Спокойно" (2002) он превращает знаменитую "Офелию" прерафаэлита Джона Эверетта Милле в языческий ритуал. Место шекспировской утопленницы занимает исполинская фигура праотца с профилем будто с греческой вазы. За путешествием светоносного трупа с берега наблюдает группа призраков, чьи тела цвета сливок контрастируют с зелеными и бирюзовыми тонами леса. Домового ли хоронят, ведьму ль замуж выдают — не суть важно: зритель может дописать сценарий Рихтера так, как ему вздумается.
Сюжет "Ночной правды" (2006) еще менее поддается честному пересказу, планы наслаиваются друг на друга. На первый взгляд толпа зеленоватых призраков в театральных масках преследует девушку. Но в нижнем углу картины сидят наблюдатели — альтер эго художника — угловатые подростки, зарисовывающие сценку. А за ними высятся фигуры, как будто списанные с воспоминаний о лучших годах богемного Парижа. Разбираться во всем этом не менее интересно, чем слушать оперу без либретто, благо Рихтер, действительно, в живописи понимает много. Он владеет всеми без исключения приемами современного живописца: где сделает рельефную нашлепку, чтобы напомнить зрителю о "вещности" картины, где сымитирует неудачную реставрацию, чтобы искусственно состарить работу и придать ей музейный лоск.
В последних работах, правда, Рихтер становится более плоским и прямолинейным. "Последнее Рождество", сцена в зимнем лесу, сталкивает волков и людей, как будто увиденных сквозь приборы ночного видения. Звери и гоминиды выступают друг на друга с двух сторон картины на фоне черного как ночь леса-занавеса. Совсем свежая картина "Еще без названия" изображает толпу человекоподобных чудовищ, надвигающихся на зрителя, и очередного призрака в свободном полете, написанного с барочным вниманием к мускулам и позе. Относительно этих работ хочется вспомнить расхожую цитату из Льва Толстого — "он пугает, а нам не страшно". Есть надежда, что это всего лишь эпизод и Рихтер еще вернется к зачарованным мирам пятилетней давности.