Вы находитесь в лучшем положении, чем я. Вы уже знаете, какая беда только что обрушилась на Америку или какая опасность ее только что миновала, хотя, возможно, не в полной мере представляете себе масштабы того и другого. Речь о том, что 13 марта состоялся бой между боксерами-тяжеловесами американцем Эвандером Холифилдом и англичанином Ленноксом Льюисом. Если победил Льюис, значит, рухнула Статуя Свободы. Если победил Холифилд, значит, она на месте.
Основоположник традиций и Статуя Свободы
Уже первый официальный чемпион мира в тяжелом весе, Джон Л. Салливан, царивший на ринге в 1885-1892 годах, был фигурой национального масштаба и полностью осознавал себя таковой. Когда он посетил Европу, с ним пожелал познакомиться принц Уэльский. При встрече принц пригласил боксера в свой дворец, если тот вдруг окажется поблизости. На это Джон Л. ответил: "Если вы, ваше высочество, окажетесь недалеко от Бостона, заходите ко мне домой". Принц на секунду онемел, а потом пообещал непременно так и поступить. Еще его прадед считал признаком хорошего тона обедать в компании лучших боксеров Англии. С той поры престиж принцев только упал, а боксеров — вырос.
В Англии лучшие профессионалы стояли на иерархической лестнице достаточно высоко. В безразмерной империи, подчинившей себе десятки стран, уважали силу во всех ее проявлениях, в том числе и в самых первобытных. Боксеры были своего рода символом мощи нации, покорившей полсвета.
В Америке это отношение, как ни странно, усвоили не сразу. Поколения основателей и первопроходцев были слишком заняты насущными делами и занимались ими в основном при помощи огнестрельного оружия и на своей территории. Наверное, не случайно бокс стал завоевывать особую популярность в Новом Свете, когда Америка прощалась с Диким Западом — в 80-е годы XIX века. И происходило это не в этих еще не до конца освоенных землях, а на цивилизованном восточном побережье, где о реальной борьбе за существование в лучшем случае помнили.
Бывший ярмарочный боец и алкоголик Джон Л. Салливан не совсем подходил для роли живого воплощения Статуи Свободы, но у него были гипертрофированное чувство собственного достоинства и спортивный талант — настолько большой, что даже он не смог его пропить. Кроме того, Салливан умел быть чемпионом. Он ходил как чемпион, он говорил как чемпион, он жил как чемпион. Принц Уэльский был лишь одним из многих великих мира сего, кто искал встречи с ним.
Салливан стал основателем многих традиций в профессиональном боксе. Среди них была и одна довольно своеобразная: не встречаться с недостойными. Джон Л. считал, что "чемпионский титул в тяжелом весе — это национальное достояние, которое не может принадлежать кому попало". Именно на этом основании он наотрез отказывался драться с чернокожими боксерами. Ни в коем случае не отрицая их силу, он утверждал, что они недостойны носить такой высокий титул.
Однако стареющему Салливану (а вместе с ним и всей Америке) пришлось увидеть, как чемпионский пояс взяли черные руки. И какие руки!
Разрушитель традиций и Статуя Свободы
Негр Джек Джонсон много лет добивался права встретиться с чемпионом мира. У него были основания требовать этого. Однако чемпионы сменяли друг друга, а отношение к Джонсону оставалось прежним: с ним чемпионы не хотели видеться не только на ринге, но и (на всякий случай) за его пределами. Газеты его без устали травили. "Они никогда не дают мне забыть, что я негр,— как-то сказал Джек.— Ладно, я негр. Но раз так, я и им никогда не дам забыть, что я негр".
Умный Джонсон понимал, что у него есть только один способ заставить чемпиона драться с собой: безостановочно оскорблять его, называть трусом и позорить на каждом шагу. Тогда белые сами потребуют от чемпиона набить морду этому нахальному "ниггеру".
Джонсон завоевал чемпионский титул аж в Австралии, куда от него сбежал тогдашний чемпион мира Томми Бернс. Но в Америке Бернс не пользовался никаким авторитетом, так как получил титул в результате того, что непобедимый Джеймс Джеффрис, уставший от бокса, покинул ринг. Не признали теперь и Джонсона.
Все считали, что нужно вытащить экс-чемпиона Джеффриса с его фермы, а уж он-то задаст трепку зарвавшемуся негру. С большим трудом это удалось сделать. Бой назначили на День независимости — 4 июля 1910 года.
Никакой интриги не получилось. Джонсон делал на ринге что хотел, разговаривал с противником на два голоса, изображая то забитого негра с плантации, то, опередив свое время почти на век, отвязанного рэпера, и при этом бил, бил, бил... Издевался он не только над Джеффрисом, но и над его секундантом — экс-чемпионом мира Джимом Корбеттом. В какой-то момент Джонсон зажал обессилевшего Джеффриса в угол, где Джонсону строил рожи Корбетт (расист геббельсовского плана, он предполагал, что при виде подобной гимнастики для лица любой негр потеряет самообладание), сделал брови домиком и робко спросил: "Куда прикажете его положить, мистер Корбетт?"
В 15-м раунде полномочный представитель Статуи Свободы Джеффрис двигался почти как статуя. Он трижды падал. Наконец секунданты выбросили полотенце. Поруганный национальный символ не мог встать самостоятельно. А чего еще ожидать от статуи?
Национальные трагедии такого рода не переживаются тихо. По Америке прокатилась волна негритянских погромов, 19 человек погибли и тысячи были ранены. Страна долго еще разбиралась со своим обидчиком. В Европе уже полным ходом шла первая мировая война, а Америка все гонялась за Джонсоном.
Иностранцы и Статуя Свободы
Во второй половине ХХ века роль негра в тяжелом весе стал играть иностранец. В 1959 году белую Америку поставил в тупик швед Ингемар Юханссон, отобравший титул у чернокожего Флойда Паттерсона. Американцы не очень понимали, как к этому относиться. Юханссон — белый, но чужой; Паттерсон — свой, но негр. Страну лихорадило несколько месяцев, пока наконец не была выработана формула: "Этот негр дал себя побить". Паттерсона как бы лишили американского гражданства.
Однако в следующем году, когда он выиграл матч-реванш, его чествовали как настоящего американца.
После Юханссона об иностранцах в боксерской элите толком не было слышно более 30 лет. Реальная опасность забрезжила лишь в 1988 году — на сеульской Олимпиаде, когда чемпионом стал канадец Леннокс Льюис, нокаутировавший в финале американца Риддика Боу. Впрочем, о Льюисе скоро забыли, тем более что он исчез.
А зря. В 1992 году Леннокс Льюис вернулся из небытия. Оказывается, этот канадец был на самом деле англичанином. Он уехал из Великобритании 12 лет от роду вместе с матерью, но никогда не терял британского гражданства. К концу 1992 года он стал претендентом номер один, и до сих пор он мешает Америке спокойно спать.
Сначала у него был заключен контракт на бой с победителем встречи между чемпионом мира Холифилдом и претендентом Боу. Однако новоиспеченный чемпион Боу, уже раз битый Льюисом, наотрез отказался встречаться с ним снова. Из трех организаций, курирующих профессиональный бокс (WBC, WBA и IBF), только WBC заняла принципиальную позицию и пригрозила Боу лишением титула, если он не будет драться с Льюисом.
Тогда Боу собрал журналистов и в их присутствии бросил дубликат чемпионского пояса этой организации в мусорный ящик. В ответ WBC лишила Боу титула и отдала его Льюису.
С тех пор и по сей день в тяжелом весе нет единого чемпиона. Но ни WBA, ни IBF даже не рыпнулись поднять голос против Боу, хотя он нагло попирал и их правила. Почему? Да потому, что Леннокс Льюис — англичанин, а чемпион мира в тяжелом весе в Америке, по определению Нормана Мейлера, второй человек после президента. А иностранец не может быть вторым человеком в Америке. И не может Статуя Свободы отправиться через океан, пусть даже когда-то она и пришла оттуда.
Пресса ненадолго замерла, не очень понимая, как себя вести, а потом бросилась оправдывать Боу. Больно было читать, как опытные эксперты журнала "Ринг" передергивали факты и утверждали, что ничего предосудительного в поведении Боу нет. Почувствовав, что у публики такая точка зрения встречает понимание, журналисты осмелели и начали прямо оскорблять Льюиса, называя его "бумажным чемпионом". Цитировали воспоминания Боу об олимпийском финале в Сеуле. Оказывается, он чуть было не нокаутировал Льюиса, но рефери, подлец, остановил бой, когда он начал набирать обороты.
И хотя все помнили, как безвольно и позорно провел Боу эту встречу, ни одно издание не рискнуло ему об этом напомнить. Американцы считали, что лучше иметь такого чемпиона, чем никакого.
Боу проиграл титул Холифилду, Холифилд — Муреру. С Льюисом по-прежнему никто драться не хотел.
Но тут и сам Леннокс преподнес своим противникам неожиданный подарок: в бою с ничем не примечательным Оливером Макколлом он "зевнул" встречный удар и оказался в нокауте. Америка вздохнула свободно. "Мы же говорили, что он никто! Мы же говорили!" — захлебывались самые разные издания. Радости было столько, словно страна избежала бомбардировки авиации Саддама Хусейна.
Однако в начале 1997 года Льюис вновь стал претендентом номер один по версии WBC. А победив старого знакомого Макколла, и чемпионом. И тогда Америка преподнесла Ленноксу очень специфический подарок.
Защитник Статуи Свободы
Защитить Америку от гнусных посягательств Льюиса поручили новому гражданину США — поляку Эндрю (Анджею) Голоте. Этот достойный юноша в 1990 году бежал из Польши, где он был осужден за то, что избил посетителя в ночном баре, затащил его в туалет, раздел и скрылся с его одеждой.
Голота действительно был талантливым боксером, и Америка приняла его с распростертыми объятиями. Элитные тяжеловесы его откровенно боялись, и ему пришлось искать нестандартные пути повышения своего рейтинга. В 1996 году он дважды бился с Боу. В обоих случаях поляк уверенно побеждал по ходу боя, но потом вдруг наносил явно преднамеренные удары намного ниже пояса, или, как говорят в Америке, "к югу от границы".
Зачем он это делал, никто так и не понял. Видимо, по доброте душевной. Голоту дважды дисквалифицировали, но он доказал, что боксер он очень сильный. Журнал "Ринг" провел виртуальные бои между ним и Тайсоном, и вышло, что, даже не прибегая к своим рискованным телодвижениям, поляк "в компьютере" нокаутировал Тайсона в 4-м раунде, а Холифилда в 8-м. Льюис в качестве противника даже не рассматривался.
Однако на настоящий, а не виртуальный ринг против Голоты вышел именно он. И нокаутировал душку Анджея в 1-м же раунде. Американская пресса выдержала необходимую паузу, предположив, однако, что все произошедшее — просто случайность. А потом обрушилась на Леннокса с новой силой, совсем уж не стесняясь в выражениях. Чего стоит хотя бы такой пассаж из Washington Post: "Титул по версии WBC, которым Леннокс Льюис обладает, не пользуется уважением. Однажды он унаследовал его от Риддика Боу, который так презирал чемпионский пояс WBC, что выбросил его в ближайшую урну и предложил Льюису взять его оттуда".
Интересная версия событий. Но ее автору, видимо, невдомек, что из трех основных организаций профессионального бокса WBC пользуется наибольшим уважением.
Кампания против Льюиса продолжалась до тех пор, пока Холифилд, снова занявший чемпионский престол по версиям WBA и IBF, наконец не согласился встретиться с Льюисом. Ведь развернутая травля англичанина дискредитировала даже в большей степени его самого. Помог и Льюис. Он на каждом углу говорил, что Холифилд его просто боится, как раньше боялись Боу и Тайсон (Железный Майк, кстати, в 1996 году даже заплатил Льюису отступные, чтобы не встречаться с ним).
Леннокс маячил на каждом мероприятии, где были телекамеры, и все повторял и повторял: "Они все меня боялись. Все бегали от меня. И ваш любимый Холифилд — быстрее всех". В общем и целом это был соответствующий времени вариант поведения Джека Джонсона.
И он дал свои плоды. У Холифилда не осталось выбора. "Эвандер,— запричитала пресса,— пожалуйста, заткни эту пасть раз и навсегда". При этом каждый сопливый борзописец подчеркивал, что сделать это Холифилду ничего не стоит. Они так часто повторяли эту глупость, что в конце концов и сами в нее поверили.
Но вот все разговоры позади. Остался только ринг, который расставляет все по своим местам. И тут Америка слегка протрезвела от угара шапкозакидательской болтовни и снова испугалась. Очень испугалась. Оказывается, драться с Льюисом предстоит не всей стране, а только одному Холифилду, а ему уже 36 лет, и он намного ниже и легче Льюиса. К тому же он всегда достаточно бледно выглядел в боях против как раз вот таких рослых и тяжелых соперников. И говорит какие-то глупости, обещает нокаутировать Льюиса в 3-м раунде. Когда и кого он нокаутировал в 3-м раунде? Что он несет? И в памяти назойливо маячат ошалелые глаза Голоты, рухнувшего на пол после удара Льюиса.
Так неужели полномочный представитель Статуи Свободы проиграет, а сама Свобода упадет в недостойные английские руки? Или все-таки выиграет? Или проиграет? Если проиграет, то последним единым чемпионом в тяжелом весе этого тысячелетия и первым — следующего станет неамериканец. Нет, об этом лучше даже и не думать! Так все-таки: выиграет или проиграет? Выиграет или проиграет? От страха взмокла спина, а руки стали липкими. Выиграет или проиграет? Проиграет или выиграет?
Вы уже знаете ответ. А я пока нет.
АЛЕКСАНДР БЕЛЕНЬКИЙ