Спецпредставитель ЕС на Южном Кавказе ПИТЕР СЕМНЕБИ рассказал спецкору "Ъ" ОЛЬГЕ АЛЛЕНОВОЙ о том, как Евросоюз оценивает перспективы Грузии как парламентской республики, о развитии программы ассоциированного членства стран Южного Кавказа с ЕС, а также о том, какие последствия ждут европейских бизнесменов, желающих вложить деньги в абхазскую экономику.
— Как Евросоюз оценивает изменения в грузинской конституции, которые могут превратить страну в парламентскую республику?
— Уже давно было ясно, что разумно обеспечить больше равновесия между ветвями власти в Грузии, так что с этой точки зрения можно только приветствовать их усилия реформировать законодательство. Важно, чтобы партия, которая находится у власти в Грузии, с ответственностью располагала своим огромным преимуществом и в парламенте, и по всей стране, чтобы дать возможность другим политическим силам развиваться.
Другой важный вопрос, конечно, это реформа избирательной системы. Эта дискуссия уже начинается в Грузии, и я знаю, что оппозиция готовит свои предложения. Хорошо, что эта дискуссия начинается рано, задолго до выборов в парламент, потому что, когда вопросы организации выборов становятся предметом предвыборной агитации, это не идет на пользу стране.
— ЕС помогает сейчас Грузии деньгами?
— Да, помогает.
— Еще год назад Европа весьма прохладно относилась к грузинскому президенту. В самой Грузии тоже слышалась критика в адрес ЕС из уст первых лиц. Появились даже слухи, что ЕС будет сворачивать какие-то программы в стране.
— Те программы, которые проводятся ЕС в Грузии, долгосрочные. Эта помощь продолжается, наши отношения развиваются, как и со всеми нашими партнерами-соседями. Недавно начались переговоры по новым договорам об ассоциированном членстве с ЕС Грузии, Армении и Азербайджана. Это хорошие перспективы, дающие возможность для свободной торговли, облегчения визовых правил и так далее.
— И как скоро эта программа может быть реализована?
— Переговоры начались совсем недавно, в июле. Я не могу назвать вам точные сроки, но думаю, что это не слишком долго.
— Можно ли говорить о том, что процесс урегулирования со стороны ЕС в Абхазии и Южной Осетии провален?
— К сожалению, через два с лишним года после войны существует почти патовая ситуация между Россией и Грузией. Грузия считает этот конфликт межгосударственным — между Россией и Грузией, а России видит этот конфликт как межобщинный — между грузинским и абхазским обществом, грузинским и осетинским. Я бы сказал, что это просто два уровня конфликта, и, чтобы преодолеть эту патовую ситуацию, нам надо работать над преодолением обоих уровней конфликта.
С грузинской стороны звучат требования вывода войск, возвращения беженцев и так далее, и это очень важные вопросы, которые стоят и в нашей повестке дня. Но, кроме них, необходимо решать и другие — надо расширять человеческие, экономические и иные контакты на межобщинном уровне. И я считаю, сейчас и в ЕС и в Грузии идут полезные дискуссии на эту тему. Мы полагаем, надо заниматься не только развитием межгосударственных связей, но и связей межобщинных. Вы знаете, мы разработали политику непризнания Абхазии и Южной Осетии и вовлечения их населения в экономические и общественные программы. Грузинское правительство разработало свою стратегию вовлечения.
— Но она не очень эффективна.
— Но сам факт, что разработана такая программа, отражает наличие дискуссии внутри Грузии и демонстрирует, что в Грузии есть силы, которые четко осознают, что надо идти навстречу абхазам и осетинам. И я думаю, было бы полезно поддерживать такие тенденции, даже если программы, которые уже разработаны, с точки зрения той или иной стороны несовершенны.
— Но эта программа не работает ни в Абхазии, ни в Южной Осетии. Представители Грузии даже не могут туда приехать. Вряд ли она заработает вообще.
— Надо выяснить для начала, какая будет выгода от вовлечения Абхазии и Южной Осетии в экономические контакты, и когда эти перспективы будут вырисовываться более четко, то и интерес с обеих сторон будет расти. А вслед за этим и человеческие контакты будут развиваться. Но для этого нужны и другие условия — надо, прежде всего, обеспечить свободу передвижения, а это вопрос, по которому у нас есть определенные опасения. Административные границы между Абхазией и Грузией, Южной Осетией и Грузией постепенно закрываются. Они еще не совсем закрыты, но для местных жителей становится все труднее пересекать границу. Это плохой знак.
— В некоторых западных СМИ появляется информация о том, что в ЕС готовы вести дискуссии о необходимости узаконить пребывание российских войск в Абхазии в каком-то общеевропейском формате. Это правда?
— Я думаю, такие предположения возникают в связи с наличием дискуссии по реформированию договора об обычных вооружениях в Европе. Могу определенно вам сказать, что вопрос так не стоит. Позиция Грузии будет играть ключевую роль.
— Как ЕС смотрит на попытки европейских бизнесменов инвестировать в абхазскую экономику? Предусмотрены ли для них в ЕС какие-то штрафные санкции?
— Для них будут последствия со стороны Грузии. У ЕС нет такого закона, запрещающего инвестировать и определяющего меру ответственности, но в Грузии принято законодательство по оккупированным территориям, и я полагаю, что настоящее время трудно будет европейскому бизнесмену находиться на обеих сторонах административной границы.
— Как в Евросоюзе оценивают поправки к соглашению о пребывании российской военной базы в Армении, в Гюмри, по которому Россия теперь может поддержать Армению в любом военном конфликте?
— Я не хочу оценивать этот договор, это двустороннее дело России и Армении. Нас, конечно, этот вопрос интересует, и я думаю, что сегодня есть необходимость консультироваться с разными сторонами и убедить соседей, что этот договор не представляет какой-нибудь угрозы для них.
— А вы уверены, что не представляет?
— Надо рассматривать более широкий контекст военного потенциала на Кавказе. Не удивляет, например, сегодняшнее беспокойство Армении по поводу крупномасштабных военных расходов в Азербайджане. Если стороны будут продолжать принимать меры и контрмеры, это может в конечном итоге снизить порог для использования силы, что было бы опасно и трагично. Нельзя допускать возможности военного решения нагорно-карабахского и других конфликтов.
— Срок пребывания российской военной базы в Армении продлен до 49 лет, не означает ли это, что решение карабахского вопроса затянется на этот срок?
— Было бы очень трагично, если бы карабахский конфликт не был решен еще в течение 40 лет. Он уже слишком долго продолжается, он представляет опасность для стран региона, для соседей региона, ведь этот конфликт не существует в вакууме. Надо приложить еще больше усилий, чтобы разрешить этот конфликт. Необходимо усиление режима наблюдения перемирия на линии соприкосновения, где мы на протяжении последних месяцев наблюдали инциденты и перестрелки. Перемирие, конечно, не решает проблемы, но оно способствует нормализации переговорного процесса.