Премьер Абхазии СЕРГЕЙ ШАМБА рассказал спецкору “Ъ” ОЛЬГЕ АЛЛЕНОВОЙ о проблемах с покупкой недвижимости в республике, теневом бизнесе и строительном буме.
— Как вы намерены решать проблему россиян, уехавших из Абхазии после войны и желающих теперь вернуться? Эта тема наделала много шума, и президент Абхазии пообещал, что в целом все вопросы будут решены положительно. Но каким образом?
— Я думаю, что такая проблема существует не только в Абхазии. И в других странах, соседних с нами. Мы знаем, что за квартиры людей убивают в некоторых государствах. Травят их, похищают. У нас такого не произошло, никого не убили за квартиру. Но здесь эта проблема усугублена тем, что была война. Люди перемещались из одних регионов в другие, многие покинули территорию Абхазии, я думаю, с настроением никогда не возвращаться сюда. И почти через 17 лет, когда ситуация изменилась, когда условия безопасности стали другими, когда жилье стало что-то стоить, они решили восстановить свои права. Во многом справедливо. Во многом спорно. Проблемы нужно решать, и мы не отказываемся. Мы уже ведем определенную работу. Очень многие вопросы уже решились в суде. Очень многим людям вернули квартиры. В связи с этим сейчас много проблем у муниципальных властей, потому что теперь они несут ответственность и должны людям адекватное жилье дать, потому что незаконно в свое время дали ордера — были и такие случаи.
У государства пока нет возможности расселить этих людей. У нас много проблем. Нас держали в блокаде, мы из блокады два года назад, как вы знаете, вышли. И мы думали не о строительстве жилья, а о выживании. Все это надо учитывать.
— А Россия не предлагала свою помощь в этом вопросе?
— Со стороны России было предложение построить жилые дома. Потому что все понимают, когда жилье бесхозное, брошенное, то в любой, самой цивилизованной стране есть законы, по которым это жилье утрачивается. И я считаю, что новое жилье — это единственное решение проблемы. Я думаю, этот вопрос мы решим. Просто надо делать это спокойно, а не с криками и скандалами.
В нашем обществе тоже есть определенная реакция на эти вещи. Жилье было брошено, за него не платили, потом его изымали в муниципальную собственность, потом его раздавали людям, которые пострадали от войны, у которых тоже жилье было сожжено, и им негде было жить. Им выдавались временные ордера часто с учетом того, что могут хозяева вернуться. Потом, когда проходили годы, за ними закрепляли это жилье. Сейчас этих людей нужно выселить. И люди говорят: когда была война, когда было тяжело, мы здесь были, мы все это пережили со своим обществом, со своей страной, а сейчас нас выкинут на улицу, и приедут люди, которым все обеспечили. И в войну за них повоевали, и блокаду пережили, и новые угрозы постоянно, с автоматами спали под подушкой. Это тоже для нас проблема, понимаете? Хотя мы учитываем, что не всем эта ситуация понятна.
И мы стараемся деликатно разговаривать. Но когда с нами начинают по-хамски говорить, мы хотим объясниться как-то, это естественное желание. И я считаю, наша заслуга в том, что мы все-таки ни разу никому не ответили. Ни газетам, ни журналистам, никому. Мы сдержались. А журналисты в России должны понимать свою ответственность. Они сегодня обрушились на нас, а завтра наши ответят. Потом начнется перепалка, которая вырастет в конфронтацию. А завтра будут убивать абхазов там, в Москве. Что уже и происходило. А потом что? Для чего это надо и кому? Нам не надо. Поэтому мы молчим.
— А на те средства, которые из России направлены в Абхазию, нет смысла строить дома для тех, кто потерял жилье?
— Об этом многие говорят, но ведь проекты обсуждались задолго до этой ситуации, в течение длительного времени, и в конце концов утверждены планы. А значит, нам придется от каких-то проектов первоочередных, инфраструктурных отказаться. Нам, конечно, этого не хотелось бы.
— Какая ситуация сейчас с иностранным бизнесом в Абхазии? Говорят, что россияне не очень охотно идут сюда.
— На самом деле сейчас у нас очень много предложений. Не только российские бизнесмены, зарубежные тоже есть.
— Турецкие?
— Есть и турецкие, есть и европейские, но больше российских, конечно. В свое время кризис сильно повлиял, поэтому реализации этих проектов не было. Сейчас начинается новая волна, каждый день принимаем инвесторов, перед вашим приходом у меня были из Швейцарии бизнесмены. До этого — из Израиля.
— Вы хотите сказать, что их не волнует, что Евросоюз негативно смотрит на их присутствие здесь?
— Евросоюз негативно смотрит на вопрос признания Абхазии, но не на инвестиции. Они приняли даже в начале этого года стратегию по отношению к Абхазии — сотрудничество без признания.
— И что за проекты у этих инвесторов?
— У израильтян — по медицине и сельскому хозяйству, у швейцарцев — только сельскохозяйственная тематика. Они хотят тут плантации развивать. Фрукты, орех. Мы сотрудничаем с Южным Тиролем, пригласили оттуда специалиста, он вместе с нашими ребятами разрабатывает план сельскохозяйственного развития Абхазии с инвестированием в эту отрасль. Вообще, у нас своеобразная ситуация. Если взять страны СНГ, то люди оттуда в качестве рабочей силы едут в Евросоюз. У нас наоборот — к нам из Прибалтики гастарбайтеры приезжают. На стройках у нас работают. Я уже не говорю про Турцию, Среднеазиатский регион, Молдавию.
— То есть здесь строительный бум?
— По нашим масштабам — да.
— Как вы охарактеризуете историю с бизнесменом Игорем Варовым из Гагры? У него власти пытаются забрать бизнес и выжить его из республики?
— Думаю, эта история хорошо характеризует нашу демократическую систему. Если власти так были настроены против одного бизнесмена и суд его оправдал, то это говорит о независимости нашего суда. Об институтах, которые существуют в государстве. Там были конкретные претензии, и суд разобрался, кто прав и кто не прав.
— Вам не кажется, что этот случай дискредитирует Абхазию?
— Я лично не знаком с Варовым, поэтому характеризовать его не могу. Но я считаю, что нельзя обобщать. У нас что происходит? Русского человека трогать нельзя вообще, что бы он ни совершил. Только его тронешь, тут же начнутся вопли о том, что русских обижают. Поэтому если уж взялись за русского бизнесмена, то, значит, были такие обстоятельства, что закрыть на них глаза невозможно было.
— А это единственный такой случай?
— Ну, слава богу, я о других не слышал.
— То есть вы считаете, что передела бизнеса нет?
— Мы не можем себе позволить такие вещи, хотя многое нам не нравится. Особенно из периода становления государства. Но мы вообще не стали копаться в делах, которые могут привести к внутренней конфронтации. Мы не можем себе ее позволить — мы маленькое общество. И внутри нагнетать обстановку никто не заинтересован. Поэтому мы сразу стали пропагандировать дружбу, что мы вместе с разными этносами отстаивали эту землю, мы не поднимали никаких дел против коллаборационистов, изменников и прочих, хотя такие истории тут были и мы о них знаем.
— Как вы можете в целом охарактеризовать инвестиционный климат в Абхазии? И в плане безопасности, и в плане экономической выгоды?
— Инвесторов ситуация безопасности всегда отпугивала, и на это были основания. В последние годы, после признания нас Россией, внешняя угроза отошла на задний план. Сейчас перед нами стоят вопросы внутренней безопасности. Нельзя сказать, что у нас какая-то неконтролируемая здесь преступность, ситуация не хуже, чем в соседних регионах, а во многом даже и лучше, но мы хотим и здесь большего порядка достичь. Сейчас мы активно взялись именно за это направление. У нас новый министр внутренних дел, перед ним поставлены определенные задачи.
— Оппозиция говорит о том, что бизнес находится в тени, мало кто платит налоги, коррупция очень развита.
— Я думаю, что многое нам авансом выдается. Они видят, что могут появиться большие деньги, и предполагают, что в правительстве коррупция, откаты и так далее. Хотя еще до этого дело не дошло. Вот мы только сейчас деньги получили, первую часть транша. Фактически финансирование проектов по существу еще не началось. Я ничего не могу исключать, конечно. Это проблема, которая существует не только здесь, в Абхазии.
— А что насчет бизнеса, который в тени?
— Количество людей, которые избегают налогообложения, пока еще большое. Но скажите мне, где нет коррупции? Это болезнь не только наша. Мы постепенно улучшаем ситуацию, налогов собираем больше, но еще очень много надо работать. После войны у нас вообще не было бюджета. Мы начали людям выдавать по полбулки хлеба в виде зарплаты. Потом булку. Потом сформировали первый бюджет. А в этом году уже 2 млрд руб. И в следующем он вырастет еще на несколько сотен миллионов. Это тоже за счет собираемости налогов. В конце концов "серая" экономика и коррупция — это бич всех постсоветских государств. Надо работать и с этим бороться.
— Курортный сезон в Абхазии провалился по чьей вине?
— Этот курортный сезон был хуже везде, и в Сочи был хуже. Многие путевки туристические дешевле стали в Турцию, где прекрасный сервис, хорошие условия. У них в связи с кризисом цены упали. А здесь, у нас и на юге России, как-то странно после кризиса все подорожало. Даже билеты на самолеты, посмотрите, сколько стоят. Можно в Европу полететь и прилететь, дешевле обойдется. У нас летом в эконом-классе больше 20 тыс. в один конец билеты стоили!
— Говорят, что сухумский аэропорт уже начал работать?
— По пассажирским перевозкам мы решаем вопрос. У нас есть разные предложения, мы уже нашли интересные для нас. Надеемся, что к следующему лету мы сможем решить этот вопрос.
— А что с железной дорогой?
— Представители РЖД говорят, что в течение трех–четырех месяцев она будет сдана. После того как начнут работать. Но они еще не начали. Они будут менять шпалы, рельсы, расчищать территорию вокруг от мусора и песчано-гравийной смеси.
— Ожидается, что скоро парламент Абхазии примет закон, разрешающий россиянам покупать жилье в Абхазии.
— Коррупция, о которой мы говорили, связана в первую очередь с недвижимостью. Люди покупают нелегально гражданство, чтобы приобрести тут жилье. Потом происходят разные криминальные истории — даже отбирают это жилье. Мы всего этого хотим избежать в будущем. Сегодня российские строители готовы у нас строить. Но если они продать не смогут, то для чего они будут строить? На внутреннем рынке нет такого спроса и нет таких средств. Поэтому мы хотим решить этот вопрос в пользу россиян, желающих купить здесь квартиры в новостройках.
— Есть опасения, что начнется приток россиян, и демографическая ситуация изменится.
— Если будут строиться дома, хорошо. В этих строящихся домах какой-то процент будет муниципалитетам отдаваться, то есть они смогут решать проблемы местных жителей. Плюсов у этого много. А то, что демографическая ситуация будет изменяться, ну, понимаете, это лучше, чем если эти люди будут приобретать абхазское гражданство, чтобы купить жилье. Они ведь и политические права получают с гражданством. И просто не ходят на выборы, референдумы. Может такое случиться, что у нас просто кворума в какой-то момент не будет.