"Мы должны разрешить россиянам приобретать первичное жилье"

Президент Абхазии Сергей Багапш об успехах и провалах в отношениях с Россией

На этой неделе в Абхазии открывается международный экономический форум, в котором примет участие беспрецедентное для республики число представителей российских властей и бизнесменов. А в ближайшие месяцы "Роснефть" начинает поисковые работы на шельфе абхазского участка Черного моря. Президент Абхазии СЕРГЕЙ БАГАПШ рассказал спецкору "Ъ" ОЛЬГЕ АЛЛЕНОВОЙ о российских деньгах в абхазской экономике, новых инвестиционных проектах, а также о том, почему в этом году республика провалила курортный сезон.

— В Абхазии 15 октября открывают сразу несколько заправок "Роснефти". Это политический проект?

— Чистая экономика.

— Вы уверены?

— На 100%.

— А это не показательная акция — мол, смотрите, крупный инвестор пришел, значит, и другим не страшно?

— Есть и такой момент, конечно. "Роснефть" входит, сейчас ведем переговоры с Внешэкономбанком, они тоже придут. У нас 15 октября открывается экономический форум, 195 человек только из России будет, девять министров должны приехать. Я думаю, интерес к Абхазии огромный, и если "Роснефть" вошла, значит, ей это выгодно, значит, сам Бог велел входить в Абхазию.

Сейчас у нас другая проблема: надо сдерживать наплыв желающих и выбирать те проекты, которые выгодны и инвестору, и нам. У нас уже работает комиссия. Начинаем рассматривать вопросы кадастра земли, потом будем принимать план гензастройки Абхазии. Без него никуда. Если я сейчас скажу: стройте здесь и здесь, в течение трех лет застроят все. И мы превратимся в Сочи. В мегаполис. Абхазия в железе и бетоне — это уже не Абхазия. Я против этого. Никакого многоэтажного строительства на побережье. Спальные районы — пожалуйста, и то девять этажей максимум. Все остальное должно остаться в гармонии с окружающей природой.

— "Роснефть" ведет разработки на шельфе? Есть вообще у вас нефть?

— Вопрос интересный. У нас сейчас эту тему раскручивают, оппозиция, в частности.

— Оппозиция за экологию беспокоится.

— Я понимаю. Но я объясняю им: Грузия занимается изыскательскими работами на шельфе моря недалеко от нас, почти у границы. В Турции 130 скважин бурят. Болгары ищут нефть, румыны, украинцы на шельфе Черного моря. И россияне сейчас будут под Анапой и Геленджиком тоже искать. Я тоже за экологию, и если все страны, которые занимаются разработкой нефти на шельфе Черного моря, соберутся и скажут: давайте Черное море оставим в покое, я первый проголосую за. Но если все вокруг работают и только Абхазия не ищет нефть, у нас все равно нет никакой гарантии, что завтра, если что-то случится в Грузии или Турции, мы сохраним свое чистое море. Поэтому принцип один: или все работаем, или все прекращаем работу.

— Так есть в Абхазии нефть или нет?

— По данным сейсморазведки советских времен, основная нефть находится в так называемой Гудаутской впадине. Это территория от Сухума до Гагры. В советское время на абхазском побережье было пробурено 22 скважины. Во время войны, когда была блокада, я одну из них вскрыл, в Гальском районе. У нас была тяжелая ситуация, бензин нам не разрешали завозить, а он нужен был. Я ее вскрыл, оттуда под напором нефть пошла. Но сопровождающего газа было столько, что нам пришлось ее снова законсервировать. Мы тогда не были готовы, у нас не было специалистов, оборудования, и, если бы эта скважина загорелась, пол-Абхазии сгорело бы. Но анализ нефти мы сделали — она высочайшего качества. Сегодня эти скважины законсервированы — в Гальском, Очамчирском, Сухумском районах.

— И когда "Роснефть" начнет работу на шельфе?

— Они уже практически начинают. Сейчас выделяют территории под работы, завозят оборудование. Пока работы планируются между Гудаутой и Новым Афоном.

— В Абхазию уже поступила первая часть российского транша в размере 1,5 млрд руб. К концу года поступит еще 1,5 млрд. Эти деньги вы получаете напрямую из Москвы или, как и в Южной Осетии, через посреднические структуры?

— Нет, мы сразу оговорили, что Южную дирекцию мы создавать не будем.

— А были такие предложения?

— Были. Первый проект как раз был таким. Но потом мы нашли общий язык с Москвой, в частности с Басаргиным (министр регионального развития РФ Виктор Басаргин.— "Ъ"). Поддержал нас и Дмитрий Анатольевич (Медведев.— "Ъ"). Мы рассудили так: поскольку ответственность за расходование этих средств мы берем на себя, то не должно быть посредников на пути следования этих денег. Мы хотим построить качественные объекты. Мы уже сдали девять детских садов на свои, бюджетные деньги, и нам за эти объекты не стыдно. Когда Дмитрий Анатольевич у нас был, он посмотрел нашу филармонию, вторую русскую школу и спросил: во сколько обошлось? Я ему говорю: 85 млн руб. Он говорит: в Москве это стоило бы 350. Вот за это и боремся, говорю я.

То есть мы за прозрачность. Есть контрольно-ревизионное управление РФ, Счетная палата, Минрегионразвития — их задача контролировать. А наша — строить качественно, честно и красиво.

— В Южной Осетии не спрашивали у вас, как вам удалось добиться своего?

— Насколько я понимаю, сейчас и в Южной Осетии меняется схема. Они попросили наш регламент, который мы проработали с Минрегионразвития РФ. Там много сделано, но...

— ...могло бы быть больше?

— Конечно. Но сравнивать не стоит — там ситуация сложнее.

— Что конкретно вы хотите построить на те 3 млрд руб., которые Россия выделяет Абхазии в этом году?

— 1,5 млрд руб. мы просили на улучшение инфраструктуры. Покупаем 150 ПАЗов на сельские маршруты. 20 троллейбусов для Сухума. Будем ставить модули для аграрного сектора — холодильники, большие современные склады, где будут храниться овощи, фрукты для объектов курортной сферы.

Другие 1,5 млрд пойдут на ремонт очистных сооружений, строительство водопровода, объездной дороги в Гаграх, там два тоннеля, их нужно восстанавливать. 250 млн руб. заложено на восстановление дороги в Гальский район. Это все инфраструктурные объекты. Мы могли бы, конечно, на эти деньги поставить какой-то объект переработки. Но самые дорогие всегда объекты инфраструктуры. А когда уже есть вода, электроэнергия, дорога, бизнес быстро приходит.

— А генподрядчики на этих объектах будут российские?

--Только российские структуры. И мы предпочтение отдаем тем, кто вошел сюда давно, несколько лет назад, когда никто входить не хотел.

— А ваши строители не в обиде?

— Наши строители задействованы. Если строится детсад или школа, наши работают. А если, скажем, канализация, очистные сооружения, вентиляция, тоннельное строительство, то у нас нет таких специалистов. Тут работают россияне.

— На вице-президента Александра Анкваба не так давно было совершено очередное покушение. Почему его так давно и методично пытаются убить? Связано ли это с российскими деньгами? О нем говорят, что он никому не дает воровать.

— Сейчас идет расследование, предполагать что-то сложно, но никакого отношения ни строительство, ни его служебная деятельность не имеют к этому покушению. Все началось через две недели после выборов 2005 года — тогда произошло первое покушение.

— То есть это политика?

— Конечно.

— Странно, что ни одно покушение на него до сих пор не раскрыто.

— Пока не раскрыто. Все эти покушения из одного места идут. И дело не в российских деньгах или в объемах. Какие объемы были, когда мы пришли в 2005-м? У нас одни долги были. Бюджет — ноль, инвестиций — ноль.

— Его ведь считают вашим преемником?

— Что, в 2005 году кто-то знал, будет он преемником или нет? Он был премьером. Мы могли с ним разойтись во взглядах, я мог распустить правительство. За это время могло произойти многое, и вряд ли его бы так заранее старались убрать. Думаю, там другое. А преемник... Если даже и будет преемником Анкваб, это хороший работник, специалист. Есть еще Сергей Шамба, тоже якобы мой преемник. И тоже опытный человек. И что же, теперь на него покушаться? Если хотят политически изменить что-то в Абхазии, нужно решать с президентом.

— А с вами пытались решать?

— Я, наверное, самый доступный человек, потому что в выходные сижу в нашей знаменитой "брехаловке" (кофейня на берегу моря в центре Сухуми.— "Ъ"), пью с народом кофе. Я хожу на охоту, там один человек охраны со мной. Я езжу в Гальский район. Кроме меня, мало кто ездит туда. Я не беру с собой бронированных машин, потому что захотят убить, так убьют.

— Вы и Медведева повели в эту самую "брехаловку". Зачем?

— Он сам захотел. Там было много отдыхающих, он с ними пообщался. У нас здесь не поймут, если мы будем с взводом охраны ходить.

— Вы упомянули Гальский район, населенный грузинами. Правда, что вы собираетесь устроить там настоящую пограничную полосу?

— Речь идет о так называемой нижней зоне. Наша граница всегда проходила по реке Ингур, но так случилось, что в нижней зоне эта граница сдвинулась в нашу сторону на 5 км. И сегодня это считается территорией Грузии. И там граница проходит по живому — между домами, огородами. И очень много контрабанды. Сейчас мы укрепим границу, и будет порядок.

— И как вы ее укрепите?

--Я за то, чтобы там была граница из колючей проволоки. Мы не дадим отстойник бандитизма создавать в Гальском районе.

— А как же жители Гальского района будут ходить к своим родственникам в Грузию?

— Они будут ходить через пограничные посты. Сейчас есть один, у моста через Ингур. И в нижней зоне сделаем еще один, для удобства. Это нормальное, цивилизованное решение проблемы.

— В августе правоохранительные органы Абхазии арестовали бизнесмена Игоря Варова, владельца супермаркета "Континент", российского и абхазского гражданина. Он провел неделю в СИЗО, потом был отпущен по решению суда, но дело не закрыто. С чем это связано? У него хотят забрать бизнес?

— Если бы у него был конфликт с кем-то из абхазских предпринимателей, мы бы об этом знали. Но у него конфликт с россиянами. С краснодарцами, которые привезли сюда свою продукцию на реализацию. А он посчитал, что продукция некачественная, и три дня удерживал людей на своей территории. Эти люди потом пожаловались, возбуждено уголовное дело. Я с первого дня Варову очень много помогал. Я вообще помогаю российским предпринимателям. Но Варов — удивительный человек. Он ни с кем не может ужиться.

— Но, говорят, у него конфликт и с властями.

— У меня нет с ним конфликта. Но, конечно, его активность сыграла свою роль. Если человек занимается бизнесом, это одно, а если он начинает ругать всех и вся в прессе, он становится политическим деятелем, и за это надо отвечать. Он прошелся и по главе администрации Гагры, и по милиции, и по санэпидстанции, и по президенту прошелся. Конечно, прихватят. А как он думал? Ты что, такой ангел с крыльями? Тебе помогают, тебя не трогают, лучшее место у тебя в курортном городе. Потом органы стали проверять его — выяснили, что он захватил участок земли. Комиссию города не пускает, администрацию. Так нельзя себя вести. Он не вне закона. Он будет подчиняться законам Абхазии. И еще раз говорю: то, что его отпустили — показатель правового государства. Была ошибка судебная. Не было бы ошибки, он бы сидел сейчас.

— Но его дело закрыто?

— Нет. Оно еще в работе. Я думаю, они исправят в прокуратуре свои ошибки. Тогда ему будет посложнее.

— Все-таки этот человек пришел в Абхазию десять лет назад. Не отпугнет ли эта история инвесторов?

— Мы всегда благодарны тем людям, которые сюда пришли в те годы. Варов сюда пришел, когда никто входить не хотел. И все его благодарили. Пока он занимался своим делом.

А по инвестициям у меня опасений нет. У меня на столе очень много предложений. Японцы должны приехать, китайцы заинтересовались, хотят текстильное производство открыть. Немцы хотят подряды получить.

Предложений масса. Железная дорога, аэропорт. Хотим связать Южный приют с Северным приютом. Это будет дорога из Абхазии в Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию. Еще при царе была Военно-Сухумская дорога, она имела стратегическое значение. Мы будем строить большой порт, чтобы не только туристический бизнес развивался, но и грузопоток юга России завязать на Абхазию. Мы взяли в кредит у России 2 млрд руб., начинам делать железную дорогу. А это транзит грузов, экспорт зерна, сжиженного газа, битума. Транзит из России через наши порты в Европу, на Ближний Восток. Ведь порты Новороссийска и Туапсе забиты.

— А если грузинские пограничники будут ловить суда в нейтральных водах, как уже было?

— Не будут. А будут ловить, значит, и мы тоже будем их ловить. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Какой смысл предпринимателю идти в Абхазию, если он не может купить здесь ни землю, ни недвижимость? Ведь закон, разрешающий сделки с недвижимостью, так и не принят?

— Во-первых, у нас есть закон, по которому все инвесторы, входящие в Абхазию, на три года освобождаются от налогов, таможенных пошлин и т. д. Да, землю мы не продаем и не будем. В Абхазии земли мало, и это такой вопрос, который может внести раскол в общество. Но землю можно взять в аренду. На 20, 30 или 49 лет. Инвестор строит на земле объект, который становится его собственностью, и начинает работать.

— А как с законом о недвижимости? В первом чтении законопроект принят, но на этом дело и встало.

— Я настаиваю на том, чтобы закон этот был принят. Считаю, что мы должны разрешить россиянам приобретать первичное жилье. В новостройках. Бизнес приходит в Абхазию, он хочет строить. Но далеко не все жители Абхазии смогут купить квартиры в этих новостройках. А россияне могут купить и хотят купить. Поэтому нам это нужно.

Я вообще разрешил бы приобретать здесь любую недвижимость россиянам. Но этот вопрос пока решить не получится. Я учитываю местную специфику и те настроения в обществе, которые мы сегодня имеем. А с первичным жильем, надеюсь, вопрос решится в начале будущего года. Нам не нужно, чтобы россиянин получал абхазское гражданство, чтобы приобрести что-то в Абхазии. Это рождает различные криминальные схемы. Все должно быть прозрачно. Помимо всего прочего, строительство нового жилья даст нам возможность закрыть долги перед теми людьми, которые потеряли свое жилье во время войны. Это вопрос, который очень много сейчас муссируется в российской прессе.

— Вы имеете в виду людей, уехавших из Абхазии во время войны, а сейчас желающих вернуться в свои дома, уже кем-то занятые?

— Да, именно это.

— А почему нельзя им просто отдать их дома?

— Ну, если это так легко отобрать жилье у тех, кто после войны занял брошенные дома, тогда попробуйте отберите в Пригородном районе в Северной Осетии. Там похожая ситуация — осетины заняли дома ингушей. Получится выселить какого-нибудь осетина оттуда? Ни одну семью еще не выселили. Потому что это непростой вопрос. Выселишь — запылает все вокруг. Поэтому нужно решать по-другому. Или продумать вопрос по компенсациям. Или строить жилье и давать его тем людям, чьи квартиры заняли. У нас уже создана комиссия, которую пока возглавляю я, а с российской стороны — посол РФ в Абхазии.

— А сколько у вас заявлений от людей, желающих вернуться?

— На сегодня мы уже решили вопросы по 1260 заявлениям. Эти люди могут вернуться, и многие уже вернулись, русские в основном. В работе находится около ста заявлений, там сложные, спорные ситуации, будем их тоже рассматривать.

— А в чем их спорность?

— Люди уехали в 1992 году. Появились в 2007-м. 15 лет их не было. Но есть законы Абхазии. Если десять лет человека нет, он не платит за квартиру, то его жилье передается муниципальным властям. Но мы даже эти вопросы сейчас стараемся решать положительно. Абхазия — субъект международного права. Получила независимость. Хочет, чтобы ее признавали. Тогда надо жить по нормам международного права. Думаю, мы разработаем определенные нормативные акты, по которым люди, уехавшие из Абхазии и не появлявшиеся здесь 15 лет, смогут получить жилье в новостройках, но с правом продажи только через десять лет. Потому что большинство хочет сейчас вернуться, чтобы получить жилье и продать его. Цена небольшой квартиры в Сухуме — $100 тыс. Никто не хочет терять такие деньги. Но нас это не устраивает. Мы будем давать жилье людям, чтобы они тут жили.

Вообще, в этом вопросе нужно все делать спокойно. А раскачивать лодку, делая из этой проблемы политическую, недопустимо.

— Но ведь отсюда уехало и много граждан грузинской национальности, сейчас многие из них имеют российское гражданство. Они смогут вернуться?

— Нет, потому что здесь антагонизм сумасшедший. И это еще надолго. Поэтому я даже говорить на эту тему не хочу. Когда мне говорят: а он в России жил, у него российский паспорт, я отвечаю: они все возьмут паспорта российские, потом будут претендовать на наше жилье здесь. Исключенный вариант. Потому что в итоге здесь будет опять конфликт. Нам это не нужно сейчас.

Другое дело — нужно подумать в перспективе с Россией и Грузией, как можно решить этот вопрос. Грузия нанесла нам ущерб около $13 млрд. Если она компенсирует, мы начнем потихоньку выплачивать компенсации тем людям, которые потеряли здесь свое жилье. А больше никак.

— Говорят, курортный сезон в этом году в Абхазии провалился. Почему?

— Да, процентов на двадцать меньше было людей, чем в прошлом году. И тут несколько фактов. В российской прессе такой негатив пошел в начале сезона по Абхазии: мол, здесь русских не считают за людей. Конечно, можно заниматься пропагандой, можно заниматься борьбой, но свинством заниматься не надо. Я каждому журналисту говорю: нет здесь такого отношения к россиянам!

Есть и другая причина, внутренняя. Это жадность наших предпринимателей, которые решили, что раз приезжают к нам из России, то можно взвинчивать цены до потолка. А поскольку в Абхазию едут туристы не самого высокого уровня дохода, то люди реагируют на рост цен однозначно — перестают приезжать. Поэтому подсели. Ну и хороший это для нас урок: пусть почувствуют наши бизнесмены, что они могут потерять вообще туристов. В конце ноября я провожу большое совещание по итогам сезона, кого-то придется освободить от должности. Хотя в целом по деньгам в этом сезоне мы все-таки с плюсом вышли.

Интервью взяла Ольга Алленова

Полный текст интервью см. на www.kommersant.ru.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...