Цирк гастроли
Цирковая компания Cirque du Soleil начала прокат в Москве своего спектакля "Corteo". АЛЕКСЕЙ ТАРХАНОВ отправился в цирк, но чуть не загремел в театр.
Вместо 12-метрового циркового манежа — театральная сцена. На нее не посмотришь сверху вниз. Cirque du Soleil создали циркачи, но они понимают, что публика в зале делится на две части. Лишь немногие хотят цирка, большинство тянется к театру. Потому что театр — это высоко и культурно, а цирк — это низко и бескультурно, и смысл "Солнечного цирка" как раз в том, что простые аттракционы он продает в упаковке высокого искусства. На самом деле "Corteo" — классическая цирковая программа с парадом-алле в прологе, с дивертисментом в первом отделении и более громоздкими аттракционами во втором.
С парадом на первых тактах оркестра вышли клоуны. По сюжету они явились на похороны коллеги, возлежавшего посреди сцены. В процессии были белые клоуны, рыжие клоуны, клоуны среднего роста, один очень большой великан и два очень маленьких лилипута. Штук 20, а может, и все 40, здесь не экономят на массовке. А среди клоунов шли запоздавшие ВИПы, которые искали свои места и выглядели едва ли не смешнее профессионалов.
Начало похорон оказалось самым искрометным. Слетевшиеся поплясать на отпевании ангелы женского пола тут же разделись до шелковых трусов и стали показывать удивительные трюки на люстрах вместо трапеций. Это было во всех смыслах рискованное зрелище — во-первых, девушки работали без страховки, а во-вторых, выглядели на редкость привлекательно в своем бельишке прошлого века. Люстры качались на тросах, закручивались, гимнастки висели гирляндами, быть может, не все в зале понимали, как это трудно, но все понимали, как это здорово.
Потом на сцену выкатились огромные кровати, из которых повыскакивали парочки, и принялись прыгать на матрацах, как на батутах, то подлетая к потолку, то кувыркаясь вокруг железных спинок. Девочки с рискованной удалью переносились из одной кровати в другую, почти как в жизни. На редкость полнокровные похороны под полуцыганскую музыку с литаврами и аккордеоном по веселью и размаху не уступали какой-нибудь балканской свадьбе у Кустурицы. Тональность была задана, и в этот момент можно было забыть о главном и фатальном отличии работы режиссера в цирке и театре.
В цирке задача, увы, совсем проста — слепить в цепочку событий готовые номера. Постановщик "Corteo" — акробат, клоун и профессиональный театральный режиссер (мы видели его на Чеховском фестивале) швейцарец Даниэле Финци Паска выполнил эту задачу образцовым образом. Но номеров было много, и чем дальше, тем больше его связки становились служебными, по большей части маскирующими строительно-монтажные работы, которые с истинным блеском производила цирковая униформа.
"Corteo" включает в основном знакомые, я бы даже сказал, базовые цирковые аттракционы, но все они поставлены с настоящим блеском. Будь то великолепные акробаты на подкидной доске, разыгрывающие свой номер как соревнование. Воздушные гимнасты, бросающие в пустоту по четыре человека зараз. Великолепные жонглеры с булавами, прыгающие при этом сквозь кольца. Офигительная канатоходица, крутящая на проволоке обручи и поднимающаяся по закрепленной под 45 градусов струне. Или эквилибрист на свободно стоящей лестнице, пытающийся дотянуться до жизнерадостной девочки-ангела. Он забирается все выше и выше, пока не оседлает лестницу в три человеческих роста, и тогда развратная ангелица наградит его лонжей и поднимет за руку к себе на небеса.
В эти лучшие моменты режиссер оставляет зал наедине с циркачами, лишь подсказав, быть может, им мелодию мизансцены. Если же аттракцион пока чуть недотянут, театр является на выручку, сцену укутывают клоунадой, окружают чрезвычайно симпатичными карликами и карлицами на воздушных шарах, сопровождают арией герцога из "Риголетто", которую насвистывает усатый инспектор манежа. Все это делают без нажима и с хорошим отсылом к правильному кино — вроде игры на бокалах из "Корабль плывет". Но в эти минуты я вспоминал Varekai, прошлое шоу, показанное в России. Я видел его дважды — в первый раз я попал на него в Лас-Вегасе и неодолимый сон, мною овладевший, списал на джетлег. Но ровно то же самое я испытал много лет спустя в Москве — и причина разочарования была мне теперь понятна. Это было уж слишком художественно, много костюмов, много режиссуры и довольно мало трюков.
Я всегда любил цирк и цирковых за честность. К примеру, в фильме "Цирк" честный трюк — это песенка Марион Диксон на пушечном жерле, а нечестный трюк — долгий социалистический торт из гимнасток, склеенный хореографом Голейзовским. То, что цирк сейчас желанный гость на театральной сцене, вовсе не означает, что цирк — высокое искусство. Это означает только, что цирк — веселое искусство, а театр стал зануден. Но обратного хода нет. Когда хотят опустить театр до цирка, в этом есть ирония, когда хотят поднять цирк до театра, в этом уже есть претензия.
Жаль, что уроки "Солнечного цирка" у нас воспримут только в одну сторону и начнут городить все новые и новые шоу из подручных аттракционов. Мы отвыкли от того, что цирк сам по себе может быть искусством. Ничего, кроме жадной халтуры, я лично не видел последние десять лет даже на лучших наших манежах. Возможно, мне не везло, а возможно, не везло всем нам. Но послание "Corteo" в том, что цирковой трюк не стоит хоронить. Во всяком случае, с культурной точки зрения.