Хане исполнилось 10 лет.
— У меня юбилей!
— А у меня тогда пол-юбилея,— сказал Яша, который значительно сильнее в математике, чем была Хана в его возрасте.
Этот разговор был накануне праздника, а утром, услышав как сестра шуршит обертками от подарков, он отказался вставать и закутался в одеяло, как мумия фараона из вчерашней книжки.
— Я не буду вставать и праздновать ваш день рожденья!
— Яша, но надо вставать и идти в сад.
— Не пойду в сад, там яплоко!
— Откуда там яблоко, в саду же нет сада?
— Ну конечно, там не яплоко, там я — плохой!
(Мне кажется, что когда ребенок начинает играть словами, первая отцовская задача практически решена.)
— Нет, ты замечательный, и все тебя очень любят... А теперь вставай скорее, давай не ругаться в праздник.
— Я плохой, потому что у меня нет праздника.
— Ну неужели ты не хочешь посмотреть Ханины подарки?
Он задумывается немного, и из-под одеяла высовывается нога, но не там где она предполагалась, а голос раздается из совсем другого угла — Нет! Не хочу. — Не то чтобы мое терпение исчерпывалось так быстро, но время, отведенное на утренние сборы, заканчивается быстрей, поэтому я вкратце напоминаю Яше наш разговор о константе воли: "Воли и действия — в закрытой комнате, в обществе или в семье — всегда одинаковое количество, и если кто-то отказывается быть главным и взрослым, то главным и взрослым становится кто-то другой, например я. Поэтому — встать! Раз! Два!!" — и я так поднимаю сверток из одеяла, что из него на холодный пол выкатывается маленький мальчик, уже совершенно проснувшийся, но все равно очень недовольный.
— Ты можешь не смотреть на Ханин новый iPad, на который закачано сорок песен, десять игр, восемь книг и три фильма, можешь не втыкать свечи в именинный пирог, который она забирает в школу, можешь даже не есть завтрак в знак протеста, но почистить зубы и поздравить сестру тебе придется.
Яша молча идет в ванную, но у него аж поперек спины написано, что он готов даже чистить зубы, лишь бы снова хоть три минуты побыть без нас.
За завтраком мы с дочерью пакуем торт, крышка слишком близко подходит к глазури, и я даю Хане коробочку со свечами с собой, чтобы она вставила их в школе, когда избавится от коробки. Хана ленточку завязывает узлом, я расплетаю, чтобы затянуть ее крупным бантом по центру, но в связи с тем, что на ней уже был узелок, бант получается каким-то жеваным: "Скажешь, что торт был такой вкусный, что ты не могла удержаться и обглодала бант!".
— Даже Ханиным одноклассникам будет тортик, только мне ничего... ничего не надо — слышится голос издалека, и Хана кричит через всю квартиру: "Будет у тебя свой день рожденья, все подарки и сладости будут твои!"
Яша резко сменил тональность и, войдя в кухню не только умытым, но и, как сумел, одетым, резонно заметил: "Во-первых, сначала не мой день рожденья. Сначала папин". Я представил, какое унижение сначала не получить iPad, а спустя пару месяцев и шеренгу корпоративного алкоголя, дарить который я так никого и не отучил, и суммарно — два торта с таким совокупным числом свечей, что не уснешь половину ночи, и сказал: "Если хочешь, давай меняться, пусть сначала наступит твой". Сын посмотрел на меня с презрением, какое и должен внушать человек, не владеющий математикой и календарем, и продолжил: "Во-вторых, мне и в прошлом году ничего на день рожденья не подарили!"
— Как так?! — задохнулись мы с Ханой в праведном негодовании и страхе, потому что не могли вспомнить, что же, собственно, получил Яша на прошлогодний день рожденья.— Ты точно получил подарок!
— Да? Какой? — Над столом зависла неприятная пауза.
— Ну вот, раз ты не помнишь, значит нет смысла дарить тебе подарки! — неумело выкрутился я. (На прошлый день рождения Яша получил в подарок электрический мотоцикл. См. Weekend N004 от 5.02.2010.— Прим. ред.) Хана тоже решила увести разговор подальше от опасной темы и поближе к себе, в конце концов, у нее же день рожденья: "Папа, у меня есть одна проблема: в коробочке двенадцать свечей, а нужно десять". Я давно привык, что жизнь цитирует анекдоты, и даже не покраснел, а умение считать, господа гусары, как и неумение, впрочем, только умножает заботы.
— Больше — не меньше, спрячь — останется. На досуге можешь посчитать, сколько коробок свечей понадобится купить на твое тридцатилетие, учитывая, что ты будешь использовать лишние свечи из коробок по мере надобности. Все, дети, пора бежать, встречаемся после школы.
После школы и детского сада мы праздновали в кафе. Хана решила поставленную задачу (три коробки и девять свечей останется) лучше, чем я думал; помимо неиспользованных свечей, она утянула с собой коробку из-под торта с двумя несъеденными кусками, и ее измазанные шоколадной глазурью губы всю дорогу еще что-то подсчитывали. Яша сидел слегка надутый, но, оставшись без завтрака, так проголодался, что макароны с сыром заменили ему все праздники и торты и отодвинули все обиды, правда, недалеко — он все время вертелся, ронял салфетку, перебивал старших, то есть всех, и под конец просто уполз под стол, откуда вынырнул целый час спустя, гордо зажав в руке маленькую, забытую кем-то другим машинку.
— Вот! Вот мой подарок на день рожденья! Смотрите, у нее открывается...— и, поставив маленький трактор на чистый стол, стал отковыривать двери и откручивать ему колеса. Он был совершенно счастлив, даже не трактору и не тому, что сыт, а тому, что на свете, может, и нет высшей справедливости, но низшая, безусловно, есть, надо только нагнуться и разглядеть ее под ногами. Тут как раз принесли еще вначале заказанный лимонад, и дети схватили свои стаканы, чтобы чокнуться, как большие. Они сдвинули их так громко и так сильно, что все расплескалось кругом на скатерть и уравняло лимонным вкусом все неубранные тарелки.
— Господи, дети, почему вы у меня такие дураки?!
Повзрослевшая Хана не сразу нашлась с ответом, но Яков быстро ей помог.
— Папа, сейчас только я дурак. Хану нельзя ругать. У нее юбилей.