Выставка современное искусство
Выставка одной из самых уважаемых в профессиональной среде художниц занимает четыре этажа здания ММСИ в Ермолаевском переулке и представляет работы с середины 1970-х по наши дни. Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
Специалистам и профессионалам Кирцова известна намного лучше, чем широкой публике. Бывает камерное искусство, а бывают камерные репутации, неуловимое ощущение "работы не на публику", в которой Кирцова добилась высочайших результатов. Тонкость здесь в том, что абстракцию — а Кирцова, хотя и идет от пейзажа и ландшафта, занимается искусством беспредметным — российский зритель пока не научился воспринимать серьезно.
Куратор ее первой ретроспективы Евгения Кикодзе не находит иных слов, кроме самых восторженных: "Когда в конце восьмидесятых я увидела ее работы, для меня все встало на свои места: я поняла, что авангард жив". Кирцова, действительно, на опыт авангарда постоянно ссылается. В ее искусстве можно найти ответы на вопрос о том, насколько живучи импульсы жизнестроения и сквозь какой общественный асфальт они могут пробиться.
Алена Кирцова училась живописи у Василия Ситникова по прозвищу Фонарщик, полусумасшедшего гения эпохи "оттепели", коллекционера икон и разработчика авторской версии пуантилизма. Его квартирная школа считалась модным местом, сочетавшим, вполне в духе времени, уроки ремесла с духовными практиками и прозрениями. Большинство учеников Ситникова канули в неизвестность, поскольку слишком ответственно копировали его запоминающуюся манеру. Независимость давалась им с трудом.
На помощь Кирцовой пришли обстоятельства. Переезд в район Чертаново, где в начале 1980-х годов прогрессивные советские архитекторы построили по рецептам Ле Корбюзье утопические "машины для жилья", заставил Кирцову бороться с неумолимой геометрией окружающей среды: "После жизни в центре Москвы Чертаново вызывало у меня искреннюю ненависть. Пришлось понимать район через живопись". Место пейзажей средней полосы и Русского Севера заняли дверные косяки, балконы, архитектурные мотивы, кадрированные интерьеры.
Стандарты советского быта Кирцова пропустила через фильтр идей авангардиста Михаила Матюшина, композитора оперы "Победа над солнцем" и автора фундаментальной работы о колорите "Справочник по свету". Получились мощные вещи где-то между геометрической абстракцией и поп-артом: кое-где в игру плоскостей вступают реальные предметы, от детской одежды на балконе до занавески в ванной комнате. Местами чертановский цикл Кирцовой напоминает о творчестве современников другой области, "бумажных архитекторов", помноживших гигантоманию сталинских строек на эстетику авангарда. Диптих "Империя-день" и "Империя-ночь" представляет собой один и тот же вид из окна в разной цветовой гамме. Вещь написана в разгар перестройки, но ее смысл в том, что ничего не меняется и самые благие намерения все равно не сдвинут ситуацию с точки застоя. Эта позиция близка "бумажникам", не видевшим смысла включаться в социалистическое строительство и создававшим вместо этого чисто умозрительные проекты.
Кирцова, впрочем, не отказалась от уроков Ситникова и шестидесятников. Один из этажей Ермолаевского отдан под абстракции, напоминающие фактуру органических явлений вроде плесени или древесной коры. А совсем недавно Кирцова создала работу, резюмирующую ее поиски. На пяти холстах воспроизведен процесс абстрагирования пейзажа, от двухцветной абстракции с зеленой и белой полосой в роли земли и неба соответственно, до полноцветного северного ландшафта, написанного в манере Ситникова. Иногда органика и геометрия встречаются на одном холсте, как, например, в работе "Голубое в зеленом II" (1989), посвященной джазистам Майлзу Дэвису и Джону Колтрейну. Темно-зеленые хлопья на фоне горизонтальных прямоугольников кажутся дымкой, которая вот-вот развеется, приведя мир в состояние абсолютного геометрического баланса.