Сумерки артхауса
"Жажда" Пак Чхан-Ука феноменальна уже тем, что, получив приз жюри в рафинированном Канне, порвала кассу на родине, в Корее, отменив тезис об авторском кино, не понятном народу.
Главное — не испугаться заранее. Поскольку аннотацией "фильм про вампиров" сейчас можно отпугнуть любого. Не вампирами, конечно, как таковыми. А их засильем на современных экранах. У Пак Чхан-Ука к тому же главный герой — вампир-священник. Что после франшизы "Сумерки" и сериала True Blood окончательно звучит как "в джинсы облачились уже и самые отсталые слои населения".
Впрочем, чувствуется, что и сам режиссер этой вампироманией несколько смущен. А потому изо всех сил старается мотивировать жажду крови у своего героя (в его роли снялся, возможно, самый популярный сегодня корейский актер Сон Ган Хо). Для этого в первых эпизодах фильма автор отправляет своего персонажа в Африку, заставив участвовать в эксперименте — его инфицируют вирусом, который, как поясняет чернокожий врач, поражает только белых и азиатов. Священник — единственный из 500 добровольцев — выживает, но организм его отныне постоянно требует свежей крови. Трудно понять, что изменилось бы в фильме без этого предисловия, кроме того, что с ним отнюдь не короткая лента продолжается на 15 минут дольше. Так как прежде всего это картина про любовь и преступление. И жажда крови здесь не более чем жажда крови, несмотря на то что кровь показана, как всегда у корейцев, до предела физиологично и с эффектом прямого контакта, который не снился 3D-формату. У героини в руках взлетают ножницы, замирая в миллиметре от открытого рта спящего мужа. Ноготь отваливается. Рыболовный крючок впивается в ухо. Кость торчит из открытого перелома. Ножницы с треском втыкаются в горло, кровь хлюпает, вампир чмокает. Понимаешь, что тобой бессовестно манипулируют, а все равно охаешь и зажмуриваешь глаза.
Зачем эти вампиры, поначалу вообще непонятно. Потому что истории любви и преступления, которую рассказывает Пак Чхан-Ук, явно не требуются подпорки. Сильный, психологически и эмоционально обеспеченный сюжет (инспирированный, к слову, романом Эмиля Золя "Тереза Ракен") продвигается вперед так же бодро, как герои-вампиры перелетают с крыши на крышу во время ночных прогулок при сеульской луне. Вот священник приходит в семью больного и встречает людей, которых знал, когда был ребенком. Вот властная мать с магазинчиком тканей, задатками веселой алкоголички и добродушной компанией соседей для игры в маджонг по средам. Вот ее слабоумный безвредный сын с вечной соплей под носом. Вот ее прелестная невестка, которую она подобрала сиротой, вырастила, а потом та "просто перешла из спальни матери в спальню сына". Эта девушка по имени Тай-ю (отличная работа молодой актрисы Ким Ок Бин) способна свести с ума хоть благочестивого монаха, хоть вампира. Сначала, задыхаясь от скучной атмосферы тихого семейного ада, она бегает босиком по ночным улицам. А затем соблазняет священника, в результате чего тело убитого идиота оказывается придавлено камнем на дне озера, а его мамашу разбивают горе и инсульт. В общем, неистовая страсть скреплена в "Жажде" преступлениями, а ревность скоро сменяют муки совести. Призрак утопленника комически втирается между своими убийцами в постели, будто они не вампиры, а самые обычные люди. А отчаявшись, парочка садится на капот машины лицом к восходу солнца, которое спалит обоих, с таким видом, словно сдается полиции.
Отдельный разговор о том, как выразительно все это снято. Резкая графика крупных планов (огонек сигареты в голубом мареве; белое лицо перечеркнуто черными волосами, блестит черный глаз; огромные стоптанные мужские ботинки на фарфоровых женских ножках), безупречные ритмические перепады, изящный жанровый жонгляж — Пак Чхан-Ук не отпускает зрительское внимание ни на мгновение.
То, что корейское кино находится сегодня на подъеме, подтверждают и другие фильмы этой страны, включенные в фестивальную афишу — криминальная мелодрама "Мать" Бон Джун-Хо, где на затейливых сценарных виражах виртуозное мастерство демонстрирует замечательная актриса Ким Ким, и драма "Ха-ха-ха", в которой известный пристрастием к алкоголю режиссер Хон Сан-Су оригинально трансформировал свой питейный опыт.
Красота, элегантность и медитативность, свойственные восточному кино, в полной мере проявились и в лирической драме японца Хирокадзу Корээда об ожившей резиновой кукле для сексуальных утех "Надувная кукла". Конечно, этот фильм программы "Азия-кино", как и вышеназванные, вряд ли можно рекомендовать для семейного просмотра. С детьми можно идти исключительно на анимационную японскую ленту "Остров забвения" Синсуке Сато — в сюжете этой красочной картины занятно будет отгадывать отголоски разных литературных сказок вплоть до кэролловской "Алисы в стране чудес".
"Жовтень", "Кинопанорама", "Украина" / по 6 октября