Вчера завершился визит в Москву министра просвещения Израиля Гидеона Саара. Второй после премьера Биньямина Нетаньяху человек в правящей партии "Ликуд", входящий в узкий кабинет безопасности израильского правительства, ГИДЕОН СААР рассказал корреспонденту "Ъ" СЕРГЕЮ СТРОКАНЮ о перспективах мирного процесса, иранской проблеме и разногласиях с Россией по поставкам оружия Сирии.
— Господин министр, вы провели в Москве пять дней. В чем вы видите главные итоги вашего визита?
— Для меня это была уже четвертая поездка в Москву. Центральным событием визита стало участие в работе конференции под эгидой ЮНЕСКО по проблемам дошкольного образования. В конференции приняли участие более тысячи делегатов и 50 министров образования из разных стран мира. Тема форума очень актуальна, поскольку основы образования человека, в какой бы стране он ни жил, закладываются в раннем детстве. Я уверен, что инвестиции в эту отрасль оправданы во всех смыслах, в том числе с точки зрения экономики.
В Москве я провел переговоры с моим российским коллегой Андреем Фурсенко. Мы обсудили программу обмена студентами и школьниками. Ее осуществление позволит укрепить наши отношения не только на уровне правительств, но и на уровне гражданского общества. Наконец, я также провел встречи с представителями еврейской общины в Москве.
— Как один из лидеров "Ликуда", вы активно участвуете в формировании как внутренней, так и внешней политики Израиля. Обсуждали ли вы вопросы, которые традиционно поднимают представители израильского руководства в Москве?
— Я бы предпочел не вдаваться в подробности того, что я обсуждал. В то же время могу сказать, что наши отношения в стратегических областях отличаются открытостью, прямотой и носят тесный характер. При этом мы не всегда соглашаемся друг с другом. К примеру, не секрет, что мы были не согласны с решением России продать противокорабельные системы "Яхонт" Сирии. Мы считаем, что этот шаг разрушает стабильность в регионе. К сожалению, Россия не прислушалась к нашей позиции.
— Но российская сторона исходит из того, что продажа "Яхонтов" Сирии не нарушает никаких международных норм. Вы можете аргументировать свои возражения?
— Оружие, которое передавалось Сирии, часто оказывалось в руках "Хезболлы". У нас есть доказательства. Это одна из причин, по которой в этом вопросе следует проявлять осторожность. Тем более что Сирия связана не только с такими организациями, как "Хезболла" и "Хамас", но и с Ираном.
— Как встретили в Израиле новость о том, что Россия не будет продавать системы С-300 Ирану?
— Это решение вызвало у нас удовлетворение. Оно отвечает не только интересам Израиля, но и интересам России. Ведь Россия поддержала санкции СБ ООН против Ирана. Иран — это не израильская проблема, это проблема всего мирового сообщества. Достаточно было услышать, что заявил неделю назад иранский президент Ахмадинежад на Генассамблее ООН в Нью-Йорке. Он назвал теракты 11 сентября делом рук американцев. Эта оценка помогает понять, с каким режимом мы имеем дело. Это очень опасный режим, и решение России было мудрым.
— В условиях, когда Иран по-прежнему не выполняет резолюции СБ ООН, можно ли говорить о том, что уже ничто не помешает ему стать ядерной державой?
— Все зависит от воли мирового сообщества. Есть несколько вариантов решения. Если Иран станет ядерной державой, это подтолкнет многие государства к стремлению получить ядерное оружие. А ведь многие из этих стран являются радикальными режимами. Президент Обама четко высказался по этому вопросу, нужно воплотить эту позицию в дела.
— В числе упомянутых вами вариантов рассматривается силовая акция?
— Когда президент Обама говорит, что нельзя исключать никаких вариантов, я понимаю это ровно так, как он сказал: нельзя исключать никаких вариантов, включая военный.
— Но это говорит президент Обама. А все-таки что говорит премьер-министр Нетаньяху?
— Я думаю, что это ошибка представлять вопрос, объединяющий все ответственные державы, как вопрос, волнующий исключительно Израиль.
— В мире много говорят о возобновлении прямых палестино-израильских переговоров. Многие оценивают их перспективы скептически. Вы в самом деле верите, что у сторон есть шанс достичь всеобъемлющего урегулирования?
— Сами по себе переговоры не означают, что палестинцы не упустят эту возможность, как неоднократно случалось. В первый раз они упустили возможность еще 62 года назад, когда отвергли решение ООН о двух государствах, которое поддержала Россия.
У правительства Нетаньяху ушло полтора года на то, чтобы вернуть палестинцев к прямым переговорам. Тем не менее, они продолжают выдвигать условия продолжения переговоров. Если они будут и дальше упорствовать, то упустят еще один шанс.
— Разве эти переговоры были инициированы премьером Нетаньяху, а не президентом Обамой?
— Конечно, президент Обама с самого начала подталкивал нас к переговорам. Но это была и позиция израильского правительства. Десять месяцев назад мы ввели односторонний мораторий на строительство поселений. Это был жест, призванный создать позитивный настрой. Очевидно, что возобновлять переговоры не хотели палестинцы — они потеряли ровно девять месяцев и одну неделю, прежде чем согласились возобновить диалог. Но сегодня они продолжают настаивать, чтобы мы полностью заморозили строительство поселений. В связи с этим хочу подчеркнуть: переговоры нужны не только Израилю, они нужны палестинцам, нужны всему мировому сообществу.
— Но есть такая точка зрения, что ключ к успеху переговоров находится в руках кабинета Нетаньяху, который должен проявить волю и отказаться от строительства.
— Это требование противоречит самой природе, оно противоестественно. Как можно остановить жизнь? Как можно остановить рождение детей, их воспитание? Это исключено. И потом, не нужно забывать, что вопрос поселений — это лишь один вопрос в пакете решений по долгосрочному урегулированию. Пытаясь сделать вопрос поселений ключевым, палестинцы хотят добиться своего, не заплатив за это политическую цену. Но ничего из этого не получится. Мы не дадим этой стратегии сработать.