Премьера театр
Парижская опера показала премьеру оперы Чайковского "Евгений Онегин" в постановке известного немецкого режиссера Вилли Декера. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
По случаю года культурных обменов России и Франции нынешняя театральная осень в Париже имеет отчетливый русский акцент. На одной из самых престижных театральных площадок города — в Театре де ля Вилль — гастролирует Александринский театр с гоголевской "Женитьбой" Валерия Фокина, сюда же приезжает "Свадьба" Чехова в оригинальной постановке Владимира Панкова (хотя спектакль и принадлежит минскому Театру имени Купалы, но сделан по инициативе и в сотрудничестве с московским Чеховским фестивалем). На Осенний фестиваль, главный международный театральный форум Парижа, приглашен "Коляда-театр" из Екатеринбурга. Если добавить новые собственно французские постановки — "Вишневый сад" Жюли Брошен, "Три сестры" в "Комеди Франсез" и анонсированную там же еще одну "Женитьбу", любые комментарии окажутся излишни.
Парижская опера "вложилась" в русский сезон "Евгением Онегиным" Чайковского — с Ольгой Гуряковой-Татьяной Лариной и Василием Петренко за дирижерским пультом. Правда, если говорить в терминах международного сотрудничества, проект стоит назвать скорее франко-немецко-российским: "Евгений Онегин" представлен в постановке знаменитого немецкого оперного режиссера, нынешнего руководителя богатейшего фестиваля Германии "Руртриеннале" Вилли Декера и в декорациях немецкого же художника Вольфганга Гуссмана. Именно эта постановка была показана на сцене Бастилии в 1995 году и стала здешней премьерой оперы Чайковского.
После того как харизматичный Жерар Мортье год назад уступил место руководителя Парижской оперы Никола Жоэлю, театр находится буквально под обстрелом критики — особенно оперная программа. С одной стороны, новому директору не позавидуешь: после энергичного, амбициозного и открытого самым рискованным идеям господина Мортье кому угодно было бы трудно работать. С другой стороны, даже по одному "Евгению Онегину" понятно, что наблюдателям и зрителям есть на что досадовать: аккуратная, суховатая постановка Вилли Декера выглядит даже старше своих 15 лет — это типичная немецкая продукция, причем не первого сорта.
Спектакль держит прежде всего сценография — огромная арка-раструб неправильной формы, неглубоко обрывающаяся пустотой. В первой половине спектакля кажется, что действие происходит где-то в пустыне — холмы за аркой похожи на песчаные барханы. Но имеются в виду, конечно, необъятные русские поля пшеницы. От быта осталось не так много — ярче всего смотрится красный диван у стены. Четыре женщины — мать, две ее дочери и няня — кажутся вброшенными в это пространство и томящимися здесь, каждая от своих тайных мыслей. Впрочем, спектакль очень быстро соскальзывает к расхожим постановочным штампам и "русскому колориту".
Первое настоящее удивление — антракт перед сценой дуэли. Уж если делят "Евгения Онегина" не на три, а на два акта, то режут действие перед двумя последними сценами: получается неравно, но логично. Разъяснение приходит, как только открывается занавес: все, что было желтовато-светлым, становится черно-серым, траурным. Смерть у Вилли Декера окрашивает не только сцену дуэли, но и две следующие — столичное общество носит исключительно черные одежды, медленно спускающаяся сверху огромная люстра похожа на зловещий инопланетный объект, а самой эффектной сценой спектакля становится "ловля" Татьяны Лариной. Став свидетелем дуэли, она остается на сцене и оказывается окружена толпой черных людей, один из которых, как несложно понять — князь Гремин, под музыку бала преследует девушку, пытаясь накинуть на светлое деревенское платьице черную столичную "униформу". В конце концов ему это, конечно, удается.
Если и стоило восстанавливать желто-черного "Евгения Онегина", то ради новых исполнителей. Для Ольги Гуряковой партия Татьяны — одна из коронных, парижский спектакль она провела чутко и динамично. Блеснул своим теплым баритоном в заглавной партии француз Людовик Тезье — правда, герой его в версии Вилли Декера выглядит полукомичным ничтожеством. Но настоящим лидером спектакля Парижской оперы стал дирижер Василий Петренко, ученик петербургской школы и нынешний руководитель Ливерпульского филармонического оркестра. Волевой, но гибкий, господин Петренко удивительным образом смог в хрестоматийной музыке самой знаменитой русской оперы найти неожиданности. Просто наслаждаться музыкой Чайковского Василий Петренко не дал, он заставил переживать ее, словно эмоциональную новость. Это как известное наизусть стихотворение — в талантливом новом исполнении многие слова вдруг кажутся сюрпризами.