Фильм Жоржа Лотнера изумительно выдержал испытание временем в отличие от многих французских нуаров с Аленом Делоном. Когда-то я смотрел его, сбежав с уроков, а впервые пересмотрев через 30 лет, узнавал одну мизансцену за другой — надо же, как врезалось в память. Делон на фоне огромного окна, за которым, конечно же, Эйфелева башня. Делон отстреливается от зондеркоманды киллеров на фоне пылающего автомобиля, а отстрелявшись, замечает, что его спутницу (Орнелла Мути) скосила случайная пуля. Полицейский комиссар (Мишель Омон), фашизоидный фанатик порядка, выбалтывает подноготную заговора Делону в вестибюле метро, не догадываясь, что разговор записывают, и вдруг все вокруг — пассажиры, уборщики, контролеры — оказываются переодетыми оперативниками, мерзавец выхватывает пистолет, но Делон стреляет первым. А потом опять стоит на фоне того же огромного окна и устало объясняет подруге (Мирей Дарк), что на место убитых негодяев придут другие и ничего не изменится. Если же не просто радоваться узнаванию, а анализировать этот один из двух-трех серьезных фильмов, которые поставил Лотнер, по основной профессии — мастер черного юмора, понимаешь, как виртуозна его структура. В прологе Филипп (Морис Роне), друг-депутат, вытаскивает Ксава (Делон) среди ночи из постели, из-под бока Франсуазы (Дарк), тщетно добивающейся от Ксава слов любви, чтобы попросить обеспечить ему алиби. Дескать, повздорил с главным коррупционером, этаким "разводящим" в палате депутатов, и, защищаясь, проломил ему голову. Все, что Ксав будет делать затем на протяжении фильма — рисковать своей жизнью и отнимать чужие жизни,— он будет делать исходя из веры в слова друга. Но Лотнер сопровождает рассказ Филиппа предательским флешбэком, из которого зрители узнают гораздо больше, чем Ксав, а именно то, что Филипп подло убил подельника. Вокруг самого названия фильма — кстати, "pourri" означает вовсе не "негодяй", а "гнилой, продажный" — сразу возникает двусмысленная, сумеречная зона: похоже, что негодяй как раз Филипп. И еще фильм смотрится сейчас как потрясающий социологический документ. Париж "Смерти негодяя" не тот город стареющих налетчиков, что привычен по другим нуарам. Лотнер первым почувствовал киногений другого Парижа — нового, холодного города небоскребов Дефанса, черных зеркальных башен, города финансовых конкистадоров, строящих квазимасонские заговоры. С течением времени понимаешь и очевидную для французов деталь: что связывает Ксава, Филиппа, незамысловатого алжирца Кебира (Абдер эль-Кебир), готового не просто помочь им, а отдать за них свою жизнь. В квартире Ксава на почетном месте фото Филиппа в форме парашютиста. Они из тех, кого во Франции называют потерянными солдатами, аналог наших афганцев: в молодости дрались за французский Алжир, чувствовали себя преданными генералом де Голлем, отпустившим Алжир на волю, а остепенившись, принялись делать бизнес так же, как воевали. Кебир же — харки, то есть алжирец, воевавший на стороне Франции, чудом спасшийся от резни после того, как родина получила независимость. Заговорщики строят козни, чтобы предотвратить приход к власти "уравнителей", то есть социалистов: ха-ха, через четыре года Франсуа Миттеран станет президентом, но никого не уравняет. Криминальный миф встретился с большой историей, и герой Делона сформулировал, обращаясь к фашизоиду, убедительную философию: "Я ненавижу коррупцию, но еще больше ненавижу вашу мораль".
"Смерть негодяя" (Mort d'un pourri, 1977)
Чжан Имоу "Шанхайская триада"
"Yao a yao yao dao waipo qiao", 1995
Один из самых пышных и честолюбивых проектов нового китайского кино, в конце 1980-х годов сенсационно вырвавшегося на мировую авансцену. Очевидно, Чжан Имоу задумал на невероятно выигрышном материале декадентского пира во время чумы гражданской войны в Шанхае 1930-х годов снять что-то вроде "Однажды в Америке". Но получилось в лучшем случае что-то вроде невероятно навороченного "Билли Батгейта". Гангстерский жанр как-то не сжился с унаследованной от соцреализма эпической народностью и задушевностью, хотя бойцы триад истребляют друг друга на "стрелках" и зарывают изменников живьем в землю не хуже чикагских коллег. Все это благолепие увидено глазами деревенского парубка Шушеня (Ван Сяосяо), определенного в мальчики на побегушках у наложницы "крестного отца" и звезды кабаре Сяо Жиньбао (Гонг Ли), чьи капризные и высокомерные повадки скрывают простую и трепетную душу такой же, как Шушень, крестьянки. Почему-то не избавиться от ощущения, что, пройдя инициацию и повзрослев, Шушень непременно вступит в Красную армию Китая.
Альфред Хичкок "Страх сцены"
"Stage Fright", 1950
Альфред Хичкок сокрушался, дескать, "Страх сцены" он снял лишь потому, что некий критик назвал роман Селвина Джипсона потенциально хорошим фильмом Хичкока. Действительно, этот фильм не более чем умный пустячок в духе Агаты Кристи. Но он дал Хичкоку возможность после десяти лет, проведенных в Голливуде, поработать в родном Лондоне, да еще и с Марлен Дитрих. Шарлотта (Дитрих) — балованная театральная дива, вроде бы убившая мужа. В убийстве обвиняют юного Джонатана (Ричард Тодд). Он просит свою подругу Еву (Джейн Уаймен) спрятать его и заодно раздобыть доказательства вины Шарлотты. Максимально испортив свою внешность очками и прочими аксессуарами и привлекая к оперативной работе изобретательного папашу, Ева устраивается к Шарлотте горничной. Честно говоря, Хичкок действительно отнесся к "Страху" не то чтобы спустя рукава, но позволил себе невообразимый mauvais ton — ложный флешбэк, вводящий доверчивого зрителя в заблуждение. Потом еще долгие годы он оправдывался в интервью: не такой уж он и ложный, просто глупые зрители ничего не поняли.
Жак Дере "Плюшевый мишка"
"L'Ours en peluche", 1994
Жак Дере, мастер криминального жанра и один из любимых режиссеров Алена Делона, с которым он снял, в частности, "Бассейн" (1969), "Борсалино" (1970) и "Банду" (1977), сумел даже психологический роман Жоржа Сименона превратить в психопатологический триллер. Правда, смотрится он почти пародийно. Несмотря на свою профессию, великий гинеколог Ривьер (Делон) имеет все, что шевелится, от силиконовой go-go girl Шанталь (Франческа Деллера) до неосторожно прикорнувшей на рабочем месте медсестры. Причем сохраняет неизменное выражение лица, означающее: как они мне все надоели. Затем, когда безликий враг сулит ему скорую смерть за злоупотребление девичьими телами, доктор созерцает внутренним и разочарованным взором свою жизнь, а на лице меж тем читается: за что же это мне, такому красивому. Экзистенциальный конфликт разрешается по-хулигански просто. Лицо героя озаряет счастливая догадка: ба, да я же Ален Делон, чего же я тут рассусоливаю. После чего в руку профессора сам по себе ныряет пистолет — и все проблемы мгновенно разрешаются.
Дуччо Тессари "Крупный калибр"
"Big Guns", 1973
Трудно понять, почему фильм Дуччо Тессари вызвал такой гнев критики. Так, газета Le Monde писала: "Ален Делон не может не понимать, что его "Крупный калибр" гроша ломаного не стоит. Так почему же он стал продюсером и сыграл в нем главную роль?" Тессари, конечно, вошел в историю прежде всего пресловутым названием своего фильма "Kiss Kiss... Bang Bang" (1966), но с поставленной задачей справился изящно. Снял вполне эстетский, формалистический триллер, вдохновленный фильмами Жан-Пьера Мельвиля, с эффектными убийствами в поезде и на церковной паперти, истязаниями красотки Сандры (Карла Гравина), автомобильными погонями в Копенгагене и молчаливым киллером Тони Ардзентой (Делон). Когда Тони решает уйти на покой, международный синдикат, на который он работает, зачем-то убивает его жену и ребенка. Ардзента, ясное дело, звереет и идет по трупам, пока не натыкается на сужденную ему пулю. Сам Делон, впрочем, остался доволен работой Тессари и доверил ему постановку опять-таки очень недурного "Зорро" (1975).