Фонд "Про арте", программа "Эрмитаж 20/21" и американское консульство в Санкт-Петербурге представили аудиовизуальный проект американского пианиста Гая Ливингстона "One Minute More" ("Одной минутой больше"), который до того уже побывал в двенадцати странах мира, и везде с большим успехом. В Эрмитажном театре ВЛАДИМИР РАННЕВ стал свидетелем еще одного, тринадцатого успеха этого проекта.
Гай Ливингстон — пианист-выдумщик. Он страстный обожатель Эрика Сати и Джона Кейджа, поэтому наряду с исполнением привычного филармонического репертуара он затевает разнообразные художественно-исследовательские проекты. Суть его "One Minute More" такова: Гай Ливингстон заказал шестидесяти композиторам из разных стран по одноминутной фортепианной пьесе, после чего к ним были сняты шестьдесят фильмов. Получилась очень динамичная и внутренне неоднородная структура, включающая в себя музыку и видеоряд самых разных стилей, жанров и техник. То есть своеобразный "пиксельный" портрет текущего исторического момента и наших представлений о нем.
Необходимость ограничиться шестьюдесятью секундами принуждала композиторов и режиссеров к лаконичному высказыванию или же к избеганию такового. В первом случае авторы пользовались языком концептуальных жестов и штрихов, во втором — декоративных. Например, пьеса нидерландского композитора Эрика де Клерка "24 Means to an End" — это финальные аккорды всех 24 прелюдий Шопена, расположенные относительно друг друга в довольно связной последовательности. В "No entry (exit)" итальянца Андреа Николи пианист играет, не открывая крышку клавиатуры. А Француз Жерон Берделлон попросил исполнителя встать со стула, склониться над струнами рояля и очень выразительно крикнуть в них "Ха!", после чего вслушиваться в резонансный звук до тех пор, пока тот окончательно не стихнет. Во второй — "декоративной" — группе пьес композиторы обошлись непринужденным звуковым дизайном. К примеру, сидит себе Гай Ливингстон за роялем, водруженным на открытый кузов грузовика, катается по сельской местности и что-то такое полоскает по клавиатуре вверх-вниз. Некоторые участники проекта отнеслись к этой работе как оригинальной забаве, но случались и маленькие шедевры, к числу которых относится мультик "Surface" нидерландского режиссера Яна де Графа с музыкой нашего соотечественника Дмитрия Курляндского.
Практически во всех работах обозначила себя разница в ощущении плотности и скорости движения времени у мастеров видео- и аудиоцехов. Режиссерам одной минуты достаточно, чтобы высказаться на любую тему любым способом, а композиторский опыт — известные по истории музыки "Музыкальные моменты", "Мимолетности", "Бирюльки" и им подобные — подразумевает ограничение не только во времени, но и в смысле высказывания. Исключения — например, Антон Веберн — крайне редки. От этого практически во всех работах режиссеры никуда не спешили, не мельтешили сменой планов, часто использовали статичные сюжеты. Музыка же явно торопилась, силясь втиснуться в скоротечные и столь непривычные ей шестьдесят секунд. Обратное отношение внутренней динамики обнаружилось лишь однажды — в том же "Surface" Граафа-Курляндского, где лаконичный звуковой ряд и обилие визуальной информации в своем взаимодействии создали особое временное напряжение.
Нельзя сказать, что из шестидесяти фильмов и музыкальных пьес сложилась четко организованная форма большого шестидесятичастного цикла. Но этого в данном случае и не требовалось. Как раз наоборот, оригинальная идея, положенная в основу "One Minute More", позволяет взглянуть на мир как на бесконечную совокупность оттенков, частностей и деталей разной степени общности или разобщенности.