Премьера / театр
Хореограф Лариса Венедиктова и режиссер Дмитрий Богомазов на пару поставили моноспектакль "Там быть тут" для двух актеров театра "Вильна сцена" Александра Комаренко и Игоря Швыдченко. Законы двоичной театральной системы изучала ЮЛИЯ БЕНТЯ.
Редкое театральное представление можно растолковать в двух-трех предложениях, а вот свежую премьеру "Там быть тут" по знаменитой повести "Старуха" Даниила Хармса в театре "Вильна сцена" — можно. Особенно тому, кому удалось попасть на спектакль "СтарухЫ", показанный в рамках прошлогоднего фестиваля "Гогольfest", где в главной роли — якутская актриса Степанида Борисова, а в роли режиссера-чтеца — Федор Павлов-Андреевич. Объединяет эти спектакли очень многое, прежде всего — предельно чуткое, трепетное отношение к литературному первоисточнику. Отличает их тот контрапункт, второй план в "реальном времени", без которого, собственно, и невозможен театр. Степанида Борисова интонирует текст на пределе возможностей человеческого голосового аппарата. Актеры театра "Вильна сцена" его танцуют — не в смысле банального ритмичного танца, а некой запрограммированной пластики, изощренно разнообразной в деталях, но довольно предсказуемой в целом.
Условно говоря, режиссер Дмитрий Богомазов и хореограф Лариса Венедиктова, также прописанная в программке спектакля как режиссер, создали театр компьютерной эпохи. Вернее, в их спектаклях или перформансах всегда есть ощущение присутствия некой сложно устроенной программы, а в случае с "Там быть тут" они обнажают основу основ — двоичную систему. Отсюда — присутствие двух режиссеров в несложном театральном тексте (большинство спектаклей Дмитрия Богомазова куда заковыристее и многослойнее); два актера в моноспектакле (Александр Комаренко — герой, Игорь Швыдченко — его внутренний голос и единый во многих лицах собеседник); два наречия в названии, которые нельзя однозначно трактовать как синонимичные или антонимичные. В конце концов, два оконных проема, обнаженных отсутствием декораций. Музыкального сопровождения здесь тоже нет — в данном случае оно, очевидно, стало бы третьим лишним.
Очень немногие из столичных театров и режиссеров пытаются докопаться до глубинных структур театрального текста, а вот "Вильна сцена" практически только этим и занимается. Спектаклями Дмитрия Богомазова, как и пластическими перформансами Ларисы Венедиктовой, многие восхищаются, но очень немногие — любят. А между восхищением и любовью все-таки существует определенный смысловой зазор. Их путь к искусству проходит через аналитическое познание, а не некое приблизительное подражание видимым реакциям человеческой психики. Как и всякий ученый, до самого сложного они докапываются через упрощение, нащупывая "несущую конструкцию", и в данном случае ею стали компьютерная матрица — ноль плюс единица, слово, диктующее движение, и, наконец, визуализация невидимого мира.
Словами "там" и "тут", прослоенными паузами, персонаж-двойник раскручивает колесо театрального действия, чтобы забыть о них до самого финала, где вновь возникающие "там" и "тут" срабатывают уже в качестве тормозящих крючков. Все сюжетные узлы "Старухи" Хармса счастливо завязаны и развязаны, все этапы повести удачно пройдены — поздравляем, вы на высшем уровне! И в этот момент возникает удивительное смыкание победы в "компьютерной игре" с мгновенным озарением хармсовского персонажа, который после всех параноидальных злоключений у некоего лесного болота вдруг осознает присутствие во всем происходящем Бога. И у него, опять же, есть два варианта: либо окунуться с головой в засасывающую трясину нового, либо вернуться домой и дальше влачить свое странное существование.